За крупной обезяноподобной тенью в спальню зашла следующая – скрюченная, неуклюже ковыляющая, опирающаяся на кривую палку. Второе существо было как будто в одежде – что-то длиннополое, мохристое, сзади на спине какой-то рваный платок или тряпка. Обладатель сгорбленного силуэта являлся старушкой, у нее был длинный кривой нос, выступающий вперед уродливый подбородок, длинные растрепанные волосы. А за старухой вошли сразу несколько темный фигурок. Кривоногих, сутулых, с различными степенями уродств. У кого-то непропорционально длинные когтистые руки-лапы, у кого-то бочкообразная голова с невероятным ртом и выступающими зубищами. Темные существа бесшумно наполняли спальню, обходя кровать и собираясь вокруг дрожащего и поскуливающего от страха Андрея. Уроды всех мастей, хвостатые, крылатые, зубастые и рогатые. У одних были короткие кривые ноги, у других круглые совиные глаза, третьи походили на шевелящуюся ветку дерева, четвертые на мертвецов, пятые на призраков, шестые на полулюдей-полузверей.
Их было много, они толпились, толкались, Андрей даже слышал как они переругивались на разный манер, как сопели и кряхтели. Они окружили кровать с трех сторон (с четвертой была стена), некоторые махая перепончатыми крыльями держались под потолком. В первые ряды пропускали тех, кто был меньше ростом кое-кто даже забрался в ноги Андрея и по лягушачьи выпучив глаза смотрел на дрожащего парня.
У вурдалаков и упырей горели красным глаза, у всех до единого. Твари окружили Андрея со всех сторон, они наполнили комнату и все прибывали и прибывали. В какой-то момент Андрей перестал слышать внешние звуки, он будто погрузился в воду. Спальня наполнилась напряженной немой тишиной, горячей как кипяток и колючей как замерзающая вода. Твари замерли и уставились не мигая на Андрея, теперь он ничего не слышал и не видел ничего кроме красных парных огоньков. Парень едва сдерживался от непроизвольного мочеиспускания, слезы прожигали щеки, зубы отбивали дробь.
Твари смотрели на Андрея.
Время остановилось. Как остановилось дыхание и сердцебиение Андрея.
– Начнем потеху? – услышал он в своей голове странный скрипящий голос. Твари с готовностью закивали и будто в нетерпении засуетились.
– Не надо… – сдавленно попросил Жуй.
– Как же не надо, родименький? – будто всполошился скрипучий голос. – Светик наш родненький, готовься к веселью. Мы что-ж напрасно ожидали? Столько годочков томились… Пора уже… Давай глазенки свои поширше раззевай и на нас зыркай. Зыркай-зыркай, не трухай, кровинушка ты наша родненькая. Заждались уже… Зажда-а-а-ли-и-и-сссь…
Встречая свою участь, Андрей заорал, когда красное пламя прожигающими лучами вырвалось из глаз черных страшилищ и вошло в череп молодого существа. Так, крича, он утонул в огне преисподней, которое охватило все его тело, войдя через глаза и, казалось, превратив глазные яблоки в раскаленные угли, разбрасывающие шипящие искры…
Андрей проснулся.
Взгляд его был направлен в потолок, чуть в сторону к левому от входа углу. Потолок был обклеен старомодной пенопластовой плиткой, не очень ровно и впопыхах. Смотреть там было, надо сказать, совершенно не на что.
Он лежал в зале в той же позе, как лежал ночью перед телевизором, который, оказывается, был еще включен и бодро вещал что-то подростковое. Он лежал не раздетый, рядом на полу валялись обертки от чего-то съеденного ночью. Солнце пробивалось со стороны крохотного парка имени Крупской, за которым текла Нева. Настенные часы показывали начало девятого утра.
