– Сильнее! – изо рта Эггельса воняло гнилью. – Мочи по виску!
Жуй ударил жертву и человек в сетях обмяк. Его глаза закатились, по мокрым кудрям над ухом заструилась кровь. Тогда Иосиф Ильич появившимся у него кривым ножом распорол рыболовную сеть и освободил оглушенного мужчину. Он перевернул его на мокром дне лодки на спину, разрезал свитер и разодрал пуговицы на белой рубашке, обнажив грудь и живот выловленной жертвы. Кривой нож оказался в руке у Андрея.
– Режь его вот от сюда, – объяснял Эггельс, указывая костистым пальцем в область подреберья, – до сюда. До паха. Да нажимай, не ссы.
– А если он еще живой? – Андрей первый раз открыл рот и что-то сказал.
– Естественно, что он еще живой! Давай режь и выпотрошим его прямо здесь. Кишки скинем в воду, они нам на хер не нужны. Да нажимай-же сильнее! Потом, пока он будет еще жив, мы шустренько снимем с него кожу, а мясо ополоснем. Кожа пригодиться, но ее надо снимать, пока он будет еще живой, иначе она станет не натуральной… Да что ты копаешься? Ты разрезал?
– Да… – наблюдая как из вскрытой брюшины появляются внутренности, Жуй уронил нож.
– Теперь наматывай кишки на руку и дергай. Да не ссы!
– А кто это?
– Чего? – рявкнул Эггельс, которому промедление даже в одну минуту могло стоить преждевременной смерти выловленного и порче кожи и мяса.
– Это кто?
– Хрен в пальто! Один фрайерок, который слишком много знал!
– У него на ладони лишний палец.
– Ага. Эта недобитая пролетариатом профессура шестипалая! Засовывай руку вон туда, где кишечник… Глубже… Теперь ухватывай за кишку… Чуть потяни… И дергай! Рывком! Я перережу, ты тяни. Сильнее, дергай, кореш!
Андрей Жуй проснулся и распахнул глаза. Где это он? Обстановка не знакомая. Он лежит на горячем от пота смятом белье, а рядом по правую руку к нему нежно прижимается некий субъект. Жуй оттолкнулся от субъекта, чем пробудил того от сладостной дремы. Валерий Витальевич Кауффман был недоволен грубым пробуждением, в отличие от Андрея, ему, по-видимому, снилось что-то приятное.
Санкт-Петербург.
4 августа 2017 г.
Была глубокая ночь, но в стрип-клубе «Интерфайер» этого не замечали. Публика алчно пялилась на пять сцен. Три танцовщицы-стриптизерши и два парня-стриптизера, один из которых являлся метисом. Под драйвовую музыку и многоголосое улюлюканье выступающие принимали мятые купюры за резинку трусиков, а когда и этот последний элемент одежды срывался – деньги разлетались по сцене и полностью раздетая модель продолжала свой развратный танец уже на деньгах, как на опавших листьях в осеннем лесу. Потом, выбегал человечек, собирал деньги и передавал их танцевавшей (или танцевавшему), а на сцену выходила следующая. Обнаженные модели сами выбирали себе жертву (не переставая исполнять танец, они наблюдали за тем кто и сколько дает им денег и размер добровольного вклада играл решающую роль в их выборе) и после танца к этим инвесторам подбегали человечки и на ушко приглашали в специальные апартаменты. Отказывается было нельзя, за этим сюда и шли, ради этого и вносили огромную сумму взноса, этого и ожидали каждый месяц жаждущие богачи (такое шоу было ежемесячно и очередь стояла на несколько месяцев вперед).
Левит проникла сюда бесплатно. Она была соучредителем «Интерфайера» и имела свой процент с прибыли. Она знала тут всех и все знали ее.
Она сидела за маленьким столиком на одного человека (парами сюда не ходили), а группа людей рассаживалась по одному, пила текилу, задумчиво смотрела на ближайшую уже почти полностью обнаженную танцовщицу-блондинку и прислушивалась к ощущениям внизу живота. Низ живота намекал хозяйке что бы она не пожадничала этой блондинистой стриптизерше, выделывающей аппетитные движения вокруг шеста. Возбужденная Левит сделала секретный знак танцовщице, говорящий, чтобы танцуя, она имела в виду, что на нее уже положили глаз и в конце дадут ей денег больше всех. Танцовщица ей кивнула. Левит улыбнулась и закурила длинную сигарету. Изначально она приглядела себе одного молодого человека с крепкими ляжками и прекрасной мускулатурой, но в какой-то момент поняла, что сегодня, пожалуй, развлечется с девочкой. Да, сегодня ей милее девчонки.
