Должно быть Анна Евгеньевна и слышала что-то о появившимся на российской эстраде пареньке в мохнатом костюме, но никак не сопоставляла его со своим Андрюшей. В противном случае она попала бы в больничный стационар с диагнозом «неврастения».
Слезы у Жуя текли ручьями. Вдруг на него вышел один подросток и тут же побежал ловить звезду отечественного рока, но Андрей так огрызнулся на молодого человека, что от страха тот испачкал джинсы и трусцой убежал сам. Андрей еще достаточно долго блуждал по Летнему Саду, иногда присаживаясь на лавочки или прямо на траву. Какое-то время он лежал на спине, смотрел на облачка на черно-синем небе и разговаривал с отцом. Диалог, конечно, шел только со стороны Жуя и больше походил на монолог. Андрей просил прощения у умершего отца, объяснялся перед ним, оправдывался, говорил еще что-то и сам же себе отвечал. Он довел себя до отчаяния и не видел даже самого ничтожного варианта что-то исправить. Обратного пути нет. Мясо, прокрученное через мясорубку, никогда не приобретет прежней формы, а Андрюша никогда не станет тем, кем был. Он в это не верил. Он будет еще отвратительней и несомненно организует еще какой-нибудь вертеп.
Он уныло брел мимо скульптур потрясающей красоты. Шел по главной аллее сада, сворачивал в стороны. Скульптуры, скульптуры, скульптуры. Бюсты Македонского и Диогена, Аристотеля и Гераклита, Сенеки и Двуликого Януса. Застывшие лики каменных античных философов застыли в гримасах боли и отчаяния. Женские фигуры в соблазнительных позах, фонтаны, снова скульптуры. Почему мраморные мужчины так мученически кривят лица при наличии прекрасных полуобнаженных дев потрясающей красоты? С чем это может быть связано? Жуй не редко посещал этот сад, но он и не догадывался, что здесь так много скульптур, ему даже стало казаться, что каменные дамы преследуют его, окружают со всех сторон, куда бы он не свернул, прельщают его и только для него обнажают мраморные прелести.
Андрей побрел на звук проезжающих автомобилей, где-то вдалеке была проезжая улица, а перед ней Жуй уже видел огораживающую Летний Сад кованную ограду. Эта была очень старая ограда, состоящая из металлических пик с острыми концами. Красивая статная ограда, от нее веяло восемнадцатым веком. Императорской фамилией. Между стальными секциями – высокие кирпичные столбы с венчающими их каменными вазами. Жуй медленно приблизился к ограде, волоча одну ногу и смотря перед собой пожухлым взглядом человека, поднимающегося на плаху. Андрей Жуй больше не плакал, он знал решение. Надо действовать сейчас, немедленно, потом у него не хватит смелости, если это «потом» вообще наступит. Дрожа всем телом и не чувствуя ног, Жуй ковылял к ограде. За забором мигал светофор и шумели редкие полуночные машины.
– Стой! – услышал он со стороны и остановился. Справа от него по асфальтированной тропинке с часто расположенными скамейками ему наперехват бежала Ламия. Она была в каком-то тяжелом испанском платье, какие носили лет триста назад, но не теперь. – Стой, Андрюша! Не вздумай!
Откуда она взялась? Андрей не видел ее в Летнем Саду, не видел ее среди толпы.
Он не ответил, сейчас он ее ненавидел даже еще сильнее, чем себя. Он подошел к забору и ухватился заскорузлыми перстами за прохладные стальные штыри. За пыльной стальной оградой жил ночной Санкт-Петербург и Жуй смотрел на него. Ламия приблизилась к нему сзади и звала его по имени, но он не поворачивался, он смотрел на Дворцовую Набережную реки Невы. Он знал, что слева от него через Лебяжью канаву располагалось Марсово Поле, справа – Летний дворец Петра Первого. Центр города, атмосфера тут пропитана историей. Жуй набрал полные легкие прохладного воздуха.
