Человек: Фрагменты забытой истории - страница 3

Он стоял, похоже, не сознавая, что может кого-либо удивить своим видом, и мягко обратился к своей слушательнице. Он являл собой самое восхитительное воплощение покоя, которое только можно представить. Под длинной белой накидкой просвечивала желтая тибетская куртка, и гималайский мех, которым она была оторочена, давал отблески, когда он немного менял положение во время самых ярких моментов своей речи. Он держался легко, с достоинством и учтивостью, что успокоило слушательницу, которая полностью осознала необычайность его присутствия, и столь поразительными были слова, слетавшие с его уст, что приковали бы к себе внимание, даже если бы сам он был незаметен. Такой голос, столь мягкий и негромкий, она услышала в первый раз. В нем была какая-то музыкальность, сопровождавшая слова, когда они слетали с его губ, как будто он говорил издалека и они отдавались в пространстве.

«Какой странный призрак, наверно, каприз фантазии» – такой была мысль, которую он увидел в мозгу своей слушательницы. Он тут же указал на стену над собой, где появилась надпись причудливыми письменами, которая в переводе гласила: «Нет на Западе благоволения неизвестному учению».

«Что за неизвестное учение?» – пронеслось у нее в уме.

Незнакомец улыбнулся и ответил: «Это суть всех учений, внутренняя истина всех религий – у нее нет символа веры, названия, ей не учат жрецы и священники, потому что она от духа, и ее не найти в храмах или синагогах. Это лишь тихий голос, слышимый в урагане и чувствующийся в шторме. Вы невольно воззвали ко мне, в чем-то более сильному, чем вы, о заботе о беспомощных и доме для бездомных. Ваше сердце выдохнуло свою молитву, душа почувствовала ее в окружающей атмосфере, и дух ободрился столь чистым дыханием, вознесшимся из низшего царства в высшее, от тела к душе, а оттуда – в область духовную».

Продолжив свою речь, он учил о тайне человеческого бытия, происхождении человека, его росте и его судьбе, и сказанные им слова записаны на этих страницах. Учитель часто возвращался и давал своей старательной ученице наставления из столь тщательно хранимой древней книги. Он учил законам жизни языком столь мудрым, что ум, выбранный для этого наставления и почтительно внимавший ему, проникся убежденностью в этой высшей истине. Уроки давались из вечера в вечер и встречались неизменным терпением со стороны их странной получательницы, и с мягкой нежностью он по капле увеличивал и развивал ее интуицию, чтобы она могла усвоить предложенное ей высшее знание. Работа продолжалась с переменным успехом и была завершена. Проходили недели, на протяжении которых таинственный учитель возвращался, пользуясь всякой представившейся возможностью, и глубоко и мудро объяснял все то, смысл чего давался ученице с трудом. Повседневные дела, которые поглощают лучшую часть почти каждой жизни, много раз врывались, вызывая перерывы и задержки, прискорбно мешавшие этому необычайному обучению.

Но однажды всему этому настал конец. Учитель больше не приходил. Сомнения и опасения, беспокойство и иллюзии мирского ума расстроили лучшие его усилия, и он увидел тщетность попыток научить мудрости натуру, разделенную и восставшую против себя почти во всем.

Но он не оставил своего дела – он послал вестника, юношу из его собственной страны, и этот посланец со всем старанием и доброжелательностью стал наставлять ученицу в Священном Предании, но это дело, как нетрудно догадаться, для него оказалось вовсе не таким, как для его учителя.