Человек развивал свое сознание медленно и трудно. Потребовались бессчетные века, чтобы достичь цивилизованного состояния (которое произвольно датируется временем изобретения письменности около 4000 года до н. э.). Эта эволюция и сейчас далека от завершения, поскольку значительные области человеческого разума погружены в темноту. То, что мы называем «психическим», «душой», ни в коей мере не идентично нашему сознанию и его содержанию.
Тот, кто отрицает существование бессознательного, фактически предполагает, что наше нынешнее знание психики является полным. Но эта вера определенно ложна, так же как ложно и предположение, что мы знаем все, что можно знать о Вселенной. Наша психика есть лишь часть природы, и тайна ее безгранична, поэтому мы не можем дать полное определение ни психическому, ни природе. Мы можем лишь заявлять, что верим в их существование и, как умеем, описываем, каким образом они действуют. Помимо свидетельств, собранных в медицинских исследованиях, существуют сильные логические основания, чтобы отвергнуть заявления типа «бессознательное не существует». Утверждающие это лишь выражают древний «мизоне-изм» – страх перед новым и неизвестным.
Разумеется, есть исторические причины для противостояния идее существования неведомой области в человеческой психике. Сознание – относительно недавнее приобретение природы, и оно все еще пребывает в стадии «эксперимента». Оно хрупко, подвержено опасностям и легко ранимо. Как заметили антропологи, одним из наиболее частых умственных расстройств, встречавшихся у представителей первобытных племен, оказывается то, что последние называют «потерей души», что означает, как указывает само название, заметное разрушение (точнее, диссоциацию) сознания.
Среди людей, чье сознание находится на уровне развития, отличающемся от нашего, «душа» (психика) не ощущается как нечто единое. Многие первобытные племена считают, что человек имеет помимо собственной еще и «лесную душу» и что эта «лесная душа» воплощена в диком животном или в дереве (друиды), с которыми тот или иной человек имеет некоторую психическую идентичность. Именно это известный французский этнолог Леви-Брюль назвал «мистическим участием»[1]. Правда, позже под давлением критики он отказался от этого термина, но я полагаю, что его оппоненты были неправы. Человек может находиться в состоянии психической идентичности с другим человеком или предметом, и это известный психологический факт.
Подобная идентичность среди находящихся на первобытном уровне развития племен принимает самые разнообразные формы. Если «лесная душа» принадлежит животному, то считается, что это животное и человек связаны братскими узами. Предполагается, что человек, чьим братом является крокодил, находится в безопасности, когда плавает в реке, кишащей крокодилами. Если его душа воплощена в дереве, то считается, что дерево имеет над ним нечто вроде родительской власти. В обоих случаях тот или иной вред, нанесенный «лесной душе», истолковывается как вред, нанесенный самому человеку. В ряде племен полагают, что человек имеет сразу несколько душ; такая вера отражает некоторые первобытные представления о том, что каждый человек состоит из нескольких связанных между собой, но все же отдельных друг от друга единств. Это означает, что человеческая психика далека от полного синтеза, напротив, она слишком легко готова распасться под напором неконтролируемых эмоций.
