– Почему вы плакали? – удивленно спросила Елена, когда пациент начал рассказывать, как началась его рабочая неделя.
– Честно говоря, в тот момент я плохо понимал свои эмоции. Мне просто было очень… грустно. Так грустно, что невозможно было сдержать слез. – Произнеся последнюю фразу Марк буквально размяк в кресле. Лукьяненко с жалостью оглядела его обессиленную фигуру. – Наверное, все-таки скоро уволюсь, – внезапно передернул он разговор на другую мысль. – Может быть, и месяца не доработаю.
– Что происходило в следующие дни: во вторник и сегодня? Была ли какая-нибудь реакция на произошедшую ссору с вашим коллегой?
– Ничего особенного. Только Гривасов ходил, задрав нос, петушился. Гордился тем, что именно его список одобрили, а не мой.
– Вы злитесь на него, Марк?
– Злюсь? Нет. Плевал я на него. Пусть говорит и делает, что хочет. Меня не волнует.
– И тем не менее вы плакали вечером в понедельник.
– Да, но… Поймите, не от обиды на Филю плакал, не от неудачи в споре на совещании и уж конечно не от того, что окна не дали открыть, – разве это поводы? Мне… не знаю… Мне просто было больно на душе. Не знаю, как еще вам объяснить. Наверное, все навалилось.
– Раньше с вами такое бывало? Перепады настроения, слезы…
– Давно не было. Очень давно. С подросткового возраста, наверное. Может быть, это от лекарств?
– Сомневаюсь, Марк. Мне все-таки кажется, что причины вашего стресса не в препаратах, а в эмоциях, которые вы испытываете.
Разладин слегка наклонился вперед и задумался, запустив пальцы в волосы.
– Может быть, открыть окно? – предложила Лукьяненко, заметив на лице пациента признаки головной боли. – Сегодня на удивление приятная погода. Тепло, солнце выглянуло.
– Да, можно, если вас не затруднит.
Елена приоткрыла фрамугу, и Марк посмотрел на нее просветлевшим взглядом.
– Вы сказали, что не испытывали подобных эмоциональных всплесков с подросткового возраста. Не помните, что тогда выводило вас из равновесия?
– Да все как у всех: расставание с подружкой, ссоры с родителями, проблемы в школе…
– Вы часто ссорились с родителями?
– Не чаще остальных подростков, как мне кажется.
– А вы настолько хорошо знаете, что было у остальных?
– Я же общался со сверстниками. Имею представление.
– Что ж, это правда. Ни одно взросление не проходит без ссор и конфликтов с родными. Но, поверьте мне как практикующему психологу, даже среди очень похожих случаев находятся отличия. История каждого пациента уникальна. Поэтому расскажите подробнее, что вы думаете о своем детстве.
Марк на полминуты задумался, прежде чем ответить.
– У меня было счастливое детство, – уныло протянул Разладин.
– Почему вы так думаете?
– Сравниваю со сверстниками опять же… Меня хорошо кормили, не били, дома всегда были какие-то сладости, фрукты, были игрушки. – По удрученному взгляду пациента было ясно, что эти воспоминания его не радуют. – Мы не переезжали каждый год на новое место, а жили в частном доме, хорошем доме без мышей и дыр в крыше. Родители много работали и хорошо обеспечивали всю семью.
– Сколько детей в семье?
– Трое: я, старший брат и младшая сестра. С нами еще какое-то время жила бабушка, пока не умерла. – На этих словах взгляд Марка словно потух. – Дом был большой, всего хватало, так что детство было счастливое.
– А как же ссоры с родителями?
– У всех они были. Это нормально.
– Да, но я спрашиваю не обо всех, а конкретно о вас.
