Чик-чик-чик… После непродолжительной игры на колесике винтажной зажигалки в зубах у Дениса Анатольевича задымился пятидесятый «Магнум», коробку которого для него достал дух Пьера Сэлинджера во время спонтанного визита в Гавану. Неоспоримо, что улыбка у сигары, находящейся в данный момент во рту такого человека, была не менее жадной, чем у самого владельца.
– Фома, присядь, – пробормотал Денис Анатольевич с большим наслаждением от сладостного аромата богатства, словно и не планируя обращаться ко мне.
Я присел на стул напротив служебного стола Дениса Анатольевича, хотя сам он находился совершенно в другой стороне. Внезапно он скомандовал:
– Хотя знаешь что, встань.
Я встал, но мне пришлось изрядно постараться, чтобы скрыть все раздражение, которое я испытывал. Денис Анатольевич громко откашлялся и задал интересный вопрос:
– Фома, сколько сейчас времени?
Я перевел взгляд с голденбоя на часы на стене и начал понимать, к чему он клонит, поэтому скромно признался:
– Половина девятого…
Денис Анатольевич уставился на собственные часы дорогущей марки, бриллиантовую инкрустацию которых подсвечивало рыжеватое солнце за окном. Казалось, что его сконцентрированный взгляд в этот момент мог ощутить на себе даже бедный швейцарский часовщик, который ими занимался.
– Так какого черта, Фома, я вижу тебя в курилке через пятнадцать минут после начала рабочего дня?
– Эм…
– Э-э, а, да мне насрать! Если я еще хоть раз увижу тебя с утра в курилке, я привяжу твою жопу к стулу. Ты будешь ночевать здесь, смекнул?
– Да, это больше не повторится, даю Вам свое обещание.
– Ой, ты думаешь, мне твое обещание нужно? – тихо сказал Денис Анатольевич и принялся выкуривать все табачные листья, который он растерял за время разговора.
Я посмотрел в сторону двери и спросил, достаточно выждав паузу:
– Можно идти?
Денис Анатольевич погрузился в области мозга в поиске новой порции плохих новостей и произнес:
– Нет, еще кое-что, – он важно вздохнул и наклонился в кресле. – Боюсь, Фома, в голубиной почте тебя не особо любят, потому что у меня снова плохие новости для тебя. Мы приняли решение урезать тебе зарплату.
Новости и вправду оказались не из разряда веселых.
– А я могу узнать причину? – я поинтересовался.
– А что, ты такой тупой, что не можешь догадаться? В мире кризис, убыточные времена. Наш аналитик Базз говорит, что из-за вируса экономике надолго светит жопа. А тем более в нашем отделе даже никто не умер…
– Разве я не должен получить хоть какое-то уведомление?
– А я тебе сейчас былину на привале рассказал, что ли? Я уведомил тебя, умник.
– Я не понимаю, у меня уже уменьшилась зарплата? Я ведь ничего не подписывал.
Денис Анатольевич резко вскочил с кресла. Моя реакция, которую он посчитал слишком настойчивой, разозлила его, хотя я просто проявил начальный интерес к проблеме. Для меня настойчивость в финансовых вопросах была признаком бедности, а считать себя бедным, даже когда ты таковым являешься, это небольшой отказ от свободы.
– Послушай, я ведь мог спокойно убить тебя, и все, никто бы даже не заметил! «Фома уволился…». Вот так бы называлась эта сказка, – пригрозил Денис Анатольевич. Его лицо резко покраснело от ярости.
Мне же понадобилось проявить немало усилий, чтобы не засмеяться, ведь я не планировал подвергать его темперамент проверке. Я поспешил успокоить Дениса Анатольевича:
– Ну, хорошо, меня и так все устраивает.
