– Для тебя, конечно, это будет бесплатно, – сказала она.
– Набрось на себя что-нибудь, – велел Гунвальд Ларссон.
– Почти каждый говорит, что я привлекательно выгляжу, – застенчиво произнесла она.
– Только не я.
– В постели я тоже хороша. Так все говорят.
– Не в моих правилах допрашивать голых… людей.
Он чуть замялся, подыскивая слово, словно не был уверен, к какой категории следует ее отнести.
– Допрашивать? Ах да, конечно, ведь ты легавый. – И после секундного колебания: – Я ничего не сделала.
– Ты проститутка.
– Ой, не будь таким грубым. Разве в этом есть что-нибудь плохое?
– Оденься.
Она вздохнула, покопалась в простынях, нашла махровый халат и набросила его на себя.
– А в чем дело? – спросила она. – Чего тебе надо?
– Я хочу спросить тебя кое о чем.
– Меня? О чем же?
– Например, о том, что ты делала в том доме.
– Ничего противозаконного, – сказала она. – Это правда.
Гунвальд Ларссон вынул шариковую ручку и вырвал из блокнота несколько листов.
– Как тебя зовут?
– Карла Бергрен, но в действительности…
– В действительности? Не вздумай лгать.
– Нет, – сказала она, надувшись, как ребенок. – Я не собираюсь тебе лгать. В действительности меня зовут Карин София Петтерссон. Бергрен – это фамилия мамы. А Карла звучит лучше.
– Откуда ты приехала?
– Из Шиллингарюда. Это в Смоланде.
– Ты давно живешь в Стокгольме?
– Больше года. Почти восемнадцать месяцев.
– У тебя было здесь какое-нибудь постоянное место работы?
– Ну… смотря, что ты имеешь в виду. Я немного работала манекенщицей. Довольно тяжелая работа.
– Сколько тебе лет?
– Семнадцать… почти.
– Значит, шестнадцать, да?
Она кивнула.
– Итак, что вы делали в той квартире?
– У нас была всего лишь маленькая вечеринка.
– Ты имеешь в виду, что вы ужинали и все такое прочее?
– Нет. Это была секс-пати.
– Секс-пати?
– Ну да. Ты что, никогда о такой не слышал? Классная вещь!
– Ага, – равнодушно заметил Гунвальд Ларссон, переворачивая страницу. – Ты хорошо знала этих людей?
– Парня, который там жил, я раньше никогда не видела. По-моему, его звали Кент.
– Кеннет Рот.
– Ах вот как? Ну все равно, я никогда раньше о нем не слышала. С Мадлен я тоже была плохо знакома. Они умерли, да?
– Да. А что ты можешь сказать о Максе Карлссоне?
– Его я знала. Мы иногда с ним встречались, но только для того, чтобы переспать и получить удовольствие. Это он меня туда привел.
– Он твой сутенер?
Она покачала головой и сказала с наивной торжественностью:
– Нет, я в них не нуждаюсь. С ними одна морока. Им нужны только деньги; кроме своей доли, их больше ничего не интересует.
– Ты знала Йёрана Мальма?
– Это тот парень, который покончил с собой и устроил пожар? Тот, что жил внизу?
– Совершенно верно.
– Никогда о нем не слыхала. Но то, что он сделал, – просто ужасно.
– А остальные знали его?
– По-моему, нет. Во всяком случае, Макс и Мадлен его не знали. Возможно, с ним был знаком Кент, то есть Кеннет, ведь он там жил, так ведь?
– Ну ладно, что вы там делали?
– Трахались.
Гунвальд Ларссон пристально посмотрел на нее и медленно сказал:
– Нам придется поговорить об этой вечеринке более подробно. В котором часу ты туда пришла? И как вообще получилось, что ты туда попала?
– Меня пригласил Макс. Сказал, что мы неплохо развлечемся. По пути мы захватили с собой Мадлен.
– Вы добирались туда пешком?
– Пешком! В такую погоду! Мы взяли такси.
– Когда вы туда приехали?
– По-моему, около девяти.
– Что вы там делали?
