«Сегодня ночью в своей квартире семью выстрелами в упор убит знаменитый экстрасенс Вергилий Векслер. На трупе покойного полиция обнаружила, напоминающая визитку картонную карточку, на которой типографским шрифтом было оттиснуто: «Векселю – по векселю».
За долгие годы работы Мерфи взял за правило в первый день после сообщений о преступлениях не читать газетных отчетов. Не изменил он ему и сегодня, хотя сгорал от элементарного любопытства.
Боб предпочитал прежде прочесть первоисточник: составленные полицейскими первые протоколы с места происшествия и дознания. Их язык был профессионален и потому понятен ему. Только после знакомства с ними Мерфи принимался за изучение газетных материалов. В них иногда выдвигались такие версии и, походя, упоминались такие детали, которые, как ни странно, не отрабатывались следователями или отрабатывались не в том направлении.
К газетчикам Боб относился с уважением. Не отмахивался от них и не смеялся над ними. Они, правда, излишне путаются под ногами, но ребята дотошные, дело свое делают добросовестно… Мерфи снова в раздумье посмотрел на газеты, а потом, сложив их, решительно вложил в ящик стола.
Вернувшись с обеденного перерыва, он первым делом поинтересовался, поступили ли к ним материалы по вчерашнему событию. Каково же было его удивление, когда после обязательного: «Да, сэр!» – сотрудник доложил:
– Вам несколько раз звонил директор страхового банка. Просил, чтобы вы срочно связались с ним. Если я правильно понял, у него для вас письмо, якобы от … Векслера.
Так оно в действительности и было. Как выяснилось, Векслер написал и положил его на хранение в банк месяцев десять назад. С условием: «Сей пакет, после моей смерти в срочном порядке, лично в руки, вручить шефу Интерпола, комиссару Роберту Мерфи». Расписавшись в получении «сего», Мерфи поспешил к себе.
На конверте от руки печатными буквами было написано: «Роберту Мерфи (лично в руки). Вергилий Векслер». Боб вскрывал конверт не без волнения.
«Уважаемый сэр! Наконец почувствовал себя лучше. С возрастом мои недомогания после сеансов становятся все продолжительнее и острее. С трудом их переношу. Годы дают знать о себе. Хотя какие мои годы? Всего 36, а выгляжу старше вас. Многие думают, мне далеко за 50. За свой дар, полученный от Бога, приходится расплачиваться годами жизни. Недаром дается человеку этот мир. Интересно, в Осуждение или во Благо приходим мы сюда? Не задумывались?
По всей вероятности, мы об этом узнаем Там. Как видите, я такой возможностью уже располагаю. А вам придется подождать. Да вы не сетуйте. Ведь неизвестно каково Там. И я при всем желании сообщить не смогу.
Вы уже пережили гибель Розиты. У вас снова появилась жажда жизни. Но вы никогда уже так не будете любить, а значит, вам не дано и терять.
Сказать тогда о ее смерти у меня не повернулся язык. Вдобавок я был смертельно уставшим. А главное… Помните, я сел в кресло у журнального столика? Вы подошли ко мне и были поражены мертвенным видом моего лица и жутким страхом. Боб, быть может, вам покажется странным, но там, в вашем застенке, я увидел последнюю ночь своей жизни.
Я откуда-то приехал. Было много багажа. Консьерж и таксист заносили его в подъезд, к лифту. Я стоял возле таксомотора и почувствовал как меня обдувают напитанные лютой ненавистью ко мне волны воздуха. Они накатывались со стороны зеленого кадиллака, стоящего на противоположной стороне улицы, у самого тротуара. В нем спиной ко мне сидела женщина. Того, кто за рулем, я не разглядел. Последние цифры номера автомобиля две «пятерки».
