Человек, Соблазнивший Джоконду - страница 25

Наконец, прежде чем опустить занавес и поставить точку в этой истории, у входа на постоялый двор, где наши герои оставили своих лошадей, Тристан наткнулся на худенького парнишку, с трудом ковылявшего по улице. Несмотря на его жалкий, потрёпанный вид, папский чиновник признал в нём того самого пострелёнка, который помог им спрятаться от головорезов, нанятых Альфонсом; бедняга, казалось, потерял дар речи, был чумазый, весь в синяках и ссадинах, на ноге у него зияла скверная кровавая рана. Было очень холодно; Тристан приволок мальчонку в гостиницу и заплатил хозяйке, чтобы тому подлечили хотя бы самую большую рану. На следующий день он доставил бедолагу к его родным, сдав его на попечение старшего брата, который встретил их на пороге дома и, исполненный признательности, пригласил молодого дипломата в дом – убогую лачугу, лишь отдалённо напоминавшую человеческое жильё. Мужчина средних лет – по всей видимости, отец семьи – пересыпа́л зерно в маленькой кладовой, мать пряла шерсть, одной рукой убаюкивая младшую дочурку, тогда как другая женщина, постарше, сидя на каштановом сундуке, служившем ей скамейкой, рассказывала домочадцам какую-то историю. Это унылое зрелище навело Тристана на мысль воспользоваться моментом, когда рассказчица, встревоженная внезапным клокотанием похлёбки в котелке, ненадолго отвлеклась, и сунуть золотой флорин под соломенную подушку, лежавшую поверх дырявого матраса, набитого сухой листвой, на котором спала розовощёкая малышка в тряпичных пинетках. Попрощавшись, участливый гость вышел прочь.

Сцены, которым он стал невольным свидетелем в ходе поездки в Неаполь, не покидали его воображение и по возвращении в Рим, где даже украшенная фазаньими перьями роскошная фетровая шляпа с широченными полями, – подарок его друга Людовико, который он обнаружил на своей кровати, – не сумела вытеснить из его головы навязчивые воспоминания.

Миссия была выполнена на славу, жаль только, что количество неразрешённых вопросов, которые вот уже много лет копошились в его голове, не давая покоя, лишь поприбавилось… Та бедная женщина, кардинал Латино, король Ферранте и, наконец, Неаполь… Что же в действительности их связывало с его матерью?

Его Святейшество был очень доволен успешным результатом поездки Тристана, чего нельзя было сказать с такой же уверенностью о Риарио, который, вероятно, рассчитывал заполучить должность главнокомандующего новой коалиции. Что же касается семьи д’Эсте, то представители этой славной династии наконец-таки смогли свободно вздохнуть, будучи заверены в скором прибытии подкреплений со стороны арагонцев Альфонса Калабрийского, флорентийцев Николы да Питильяно и римлян Вергилия Орсини.

Венецианцы предприняли попытку вторжения на территорию Миланского герцогства, предполагая вовлечь в свои планы французов под предводительством Карла VIII из династии Валуа, однако эта операция им не удалась.

Благодаря деятельности разветвлённой сети посольских и дипломатических представительств Святейшего Престола, умело управляемой Джованни Баттиста Орсини, удалось посеять взаимные подозрения между Неаполем и Миланом: Альфонса Арагонского убедили в том, что Людовико Сфорца по прозвищу «Моро» желал по окончании войны присоединить Герцогство Феррара к собственным территориям, тогда как правителю Милана были представлены ложные доказательства того, что неаполитанский принц якобы организовал против него тайный сговор с Джаном Галеаццо Мария Сфорца, которому Альфонс пообещал отдать в жёны собственную дочь Изабеллу. В конечном итоге, Милан вышел из коалиции, а Джованни Баттиста был пожалован титул кардинала-дьякона.