– Андрей, Андрей, что же ты ушел без меня? Подожди, я – за тобой…
***
За день до маменькиной смерти приехала ее сестра, Людмила, молодая рыжеволосая красивая женщина в нелепо ярком платье, а шею, запястья и пальцы тети унизывали переливающиеся украшения, словно та собиралась на бал, а не к постели умирающей. Громогласно прикрикнув на слуг, Людмила Николаевна широким шагом пронеслась в спальню хозяйки, и ее широкие юбки заходили волнами вокруг быстрых неутомимых ног. Таня, словно тень, последовав за безумно интересной гостьей, которую она раньше никогда не видела, с наивной радостью наблюдала, как та, решительно раздвинув портьеры, присела у маменькиной постели на стульчик и ласково поцеловала больную в лоб.
– Ну здравствуй, душа моя, – звонким голосом проговорила Людмила Николаевна. – Что это ты, хворать вздумала? Не годится!
Маменька с трудом открыла глаза, поморщилась от света и, прерывисто дыша, сказала:
– Ты… приехала… Ты… простила…
– Какие тут могут быть обиды? – воскликнула сестра, сдерживая рыдания. – Забудь все! Глупости это, суета! Главное, поправляйся!
– Нет, жду смерти как спасения, – прошелестела маменька в ответ. – Прошу тебя, позаботься о Тане. Она тебе не чужая…
– О чем ты говоришь! – Людмила Николаевна нежно погладила умирающую по щеке. – Ты выздоровеешь, а вернется Андрей Иванович, вот радость-то будет!
– Он не вернется. Я знаю. Сон видела, – тяжко вздохнула маменька. – Во сне ночью приходила ко мне черноволосая женщина в красивом бархатном платье, усыпанном драгоценными камнями. Незнакомая, но вроде знаю ее хорошо. Она и поведала, что Андрей… утонул. Мила! Не о том речь. Молю: не оставь дочь.
Таня робко потрогала маменькину руку. Она была горячей и влажной, словно маменька только пришла из бани.
– Таня, – позвала Ольга Николаевна, – слушайся тетю. Она теперь твоя семья.
Тетушка начала что-то громко говорить, обещая закатить настоящий пир к выздоровлению маменьки, но Таня в этот миг отчетливо поняла: мать больше никогда не встанет с постели. Она испугалась, заплакала и убежала в свою комнату, откуда не выходила до самого вечера.
Нянюшка принесла ей поднос, на котором стояло блюдо с пирожками и кружка с молоком.
– Поешь, милая, – кротко сказала Варвара, вытирая платком глаза.
Таня спряталась под одеяло. Ей почему-то было неуютно рядом с нянюшкой.
– Поешь, – повторила няня и вышла, притворив за собой дверь.
Не притронувшись к еде, Таня села на подоконник и смотрела, как во двор вползают сумерки. Вдруг почудилось, что по дорожке идет черная фигура. Таня заморгала, прильнула к стеклу. Так и есть. Высокая женщина в черном бархатном платье, расшитом драгоценными камнями, не спеша приближалась к дому. Когда она подошла поближе, девочка рассмотрела, что лицо у дамы бледное, а черные волосы свободно струятся по плечам. И еще показалось странным: на улице осень, а дама без пальто и плаща… Женщина подняла голову, заметила следившего за ней ребенка и прижала палец к губам.
Таня отпрянула: она узнала Ее! Это она, Черная дама, которую девочка встретила ночью! Вот так же она попросила Таню молчать о своем визите. Только сейчас она была без шляпки и вуали.
«Будет горе», – подумала Таня, содрогаясь.
В окно со всей силы ударилась ночная птица, вскрикнув предсмертно. Таня в ужасе спрыгнула с подоконника и дернула портьеру, заслоняя окно.
«Горе, идет горе», – застучало в висках.
