Челяберкет - страница 6

Урал. 1919 год

В небольшой уездный город Челяби Фаиз приезжал со своей старшей сестрой Амалией с близлежащего хутора утром. Фаизу исполнилось двенадцать лет. Неторопливо шли они по вымощенным камнями улицам. Витые чугунные ограды, за которыми стояли двух- и трехэтажные особняки купцов с белыми колоннами и парадными лестницами, поражавшие своим убранством.

«Поберегись!» – окликали их извозчики, запряженные кони, цокая копытами, пролетали мимо. Трактиры, кабаки с большими окнами, бликующими на весеннем солнце, манили Фаиза запахами татарской кухни.

– Эй, молодая, красивай опайка, подь ко мне, посиди с нами, братика не обидим угощением! – окликали Амалию мужички. Амалии это все нравилось, сердце девицы ёкало, когда приятный мужской баритон зазывал её к себе, но она не подавала и виду. Круглолицая красавица хмурила на это черные, дугой, брови, сверкала карими глазами, показывая этим: только подойдите!

Опа! – отскакивали от нее молодые парни, весело галдели ей вслед. Черные волосы, заплетенные в косы, доставали Амалии до пояса. Голубое платье слегка облегало ее стройную фигуру. Зеленый камзол, расшитый тамбуром под лепестки полевых цветов, ладно сидел на ее хрупких плечиках.

«Что они в ней нашли, – удивлялся братишка, – в этой вредной и строгой сестрице? Не вредничала бы, глядишь, и меня бы чем-нибудь угостили, – думал Фаиз, с сожалением оглядываясь на молодых крепких мужчин, и тяжело вздыхал. – Эх, мне бы брата!»

– Пошли, пошли! – дергала сестра его за руку, – заработаем, я сама тебя угощу.

Проходили по мосту. Здесь Фаиз непременно останавливался, наваливаясь на ограду, глядел вниз, где шумным потоком протекала река. Кружило голову, казалось, будто сам мост начинал двигаться вдоль берега.

– Ух! – восклицал он, бегом догонял Амалию, и они оказывались на пешеходной торговой улице, где находились книжные ряды, ателье, бакалеи, парикмахерские. Вот и художественный магазин с дубовой дверью, где продавались поделки из глины, слепленные руками Фаиза. Хозяин магазина Ковальский был доволен, хвалил за его, не по годам, способности лепить всякие фигурки-свистульки, которые они с сестрой разукрашивали красками, приобретенными здесь же, и лакировали. Поделки раскупались и никогда не застаивались. Мало того, были уже и специальные заказы. В благодарность Ковальский выделил им лавку в своем магазине, где они сами могли торговать своим товаром. За это Амалия по окончанию работы мыла полы в магазине. Фаиз больше бегал со своими сверстниками по торговой улице, чем помогал сестре продавать поделки.

Все было хорошо и безоблачно, ладились дела, если бы иногда с грохотом копыт по мостовой и с гиканьем не проскакивали на лошадях казаки, напоминая всем, что не все в мире спокойно. Идет гражданская война, она уже дошла до предгорий Урала. Два непримиримых класса – богатых и бедных – схватились не на жизнь, а на смерть. У каждого – своя правда, а посредине – грязная политика чиновников разных рангов, замешанная на лжи и подстрекательстве. Сталкивая лбами противоборствующие стороны, извлекали они из того свои выгоды. Алчность фабрикантов и помещиков достигла апогея. Из рабочего люда высасывались последние соки, нищета, бесправие, беспросветная в настоящем и в предстоящей жизни. В угнетенном народе копилась обида на класс власть предержащих, на несправедливость и вырывалась наружу лозунгами: «Долой монархию! Долой эксплуататоров! Даешь парламент и конституцию!»