ИСКУССТВО УПРАВЛЕНИЯ: Общение начинается задолго до того, как собеседники произнесут первые слова.
Он распорядился расстелить перед мистером Гопкинсом все красные ковровые дорожки, что уцелели после бомбежек. Из Пула – небольшого городка на южном побережье Англии, куда прибыл гость, – в Лондон его доставили в роскошном пульмановском вагоне. На всех кондукторах были белые перчатки, в купе Гарри ждали свежие газеты и журналы, а также горячий обед и напитки.
В день приезда Гопкинса Черчилль произнес торжественную речь на завтраке, который давался в честь нового посла в США лорда Галифакса. Зная, насколько Гопкинс уважает своего шефа, премьер специально вставил в текст выступления следующие слова:
«Я приветствую как счастливое событие тот факт, что в нынешний момент жесточайшего международного кризиса во главе американской республики стоит знаменитый государственный деятель, обладающий многолетним опытом правительственной и административной деятельности, в чьем сердце горит пламя сопротивления агрессии и угнетению, чьи симпатии и характер делают его искренним и несомненным защитником справедливости, свободы и жертв зла, где бы они ни находились».
Позже Гопкинс признался, что, когда ему передали эти слова, он поверил – ему удастся найти общий язык с главой британского правительства[110]. Еще даже не встретившись с Гопкинсом, Черчилль одержал первую победу в налаживании взаимоотношений с личным посланником президента.
Утром 10 января Гопкинс прибыл на Даунинг-стрит. Брендан Брекен, близкий друг Черчилля, провел гостя в маленькую столовую в подвале, налил шерри и оставил дожидаться премьер-министра. Вскоре в дверях появился «круглый улыбающийся краснолицый джентльмен». Протянув гостю полную руку, он поздравил его с приездом в Англию. «Короткий черный пиджак, полосатые брюки, ясный взгляд и мягкий голос – таково было мое впечатление от лидера Англии, когда он с явной гордостью показывал мне фотографию своей красивой невестки и внука», – делился позже Гопкинс с президентом[111].
Выбранный Черчиллем путь неформальных коммуникаций позволил ему быстро установить личный контакт с собеседником. Он не просто пригласил Гопкинса в свою резиденцию – он специально пригласил его на ланч, чтобы продемонстрировать свою заботу. Например, когда гость, по мнению Черчилля, взял к мясу слишком мало соуса, он рачительно добавил ему дополнительную порцию.
Мужчины быстро нашли общий язык. «Они настолько впечатлены друг другом, что их встреча тет-а-тет продлилась до четырех часов дня», – отметил в своем дневнике личный секретарь британского премьера Джон Колвилл[112]. Сам Черчилль через несколько минут после завершения беседы признался, что «чувствует уверенность в установлении сердечного контакта с президентом»[113].
Спустя годы, когда Гопкинса уже не будет в живых, Черчилль напишет:
«Во время нашей первой встречи мы провели вместе около трех часов, и я вскоре оценил динамичность его характера и огромную важность порученной ему миссии. Он прибыл в Лондон в период самых ожесточенных бомбежек, и мы были озабочены необходимостью решить множество проблем местного характера. Но для меня было ясно, что это был посланник президента, миссия которого имела колоссальное значение для самого нашего существования.
Гарри Гопкинс – необыкновенный человек. В его хрупком и болезненном теле горела пылкая душа. Это был обветшалый маяк, который освещал своими лучами путь к гавани великим флотам.
