Шаннон теряет связь с родителями. Раньше она их навещала, хотя эти визиты не приносили ей ничего хорошего. Родители полностью погружены в память о её брате Шейне, гее, который заразился СПИДом, ушел из дома и, как им сообщили, умер. Даже на Рождество Шаннон получает полную коробку презервативов – родители опасаются, не повторит ли она судьбу брата.
Вообще семейные отношения и, в частности, отношения с родителями – одна из ключевых тем книги. «В момент рождения родители становятся для тебя Богом. Ты обязан им жизнью, и у них есть право тобой управлять. Каждый видит в родителях Бога. Ты любишь их и пытаешься им угодить, но живешь по своим правилам. А, достигая половой зрелости, ты превращаешься в сатану. Потому что в тебе появляется желание познать нечто лучшее.»
Но иного пути нет. И к своим компаньонам Шаннон не питает особо теплых чувств: Берти её раздражает своей властностью и нравоучительными сентенциями. Кроме того, Берти красива, что не может не напоминать Шаннон о её недавнем модельном прошлом. А вообще Берти можно воспринимать как некий прообраз Тайлера Дёрдена из «Бойцовского клуба». Такой же цинизм и такие же монологи на любые жизненные темы: «Ты такой же продукт. Продукт продукта продукта. Люди, создающие машины – тоже продукты. И твои родители – продукты. Продуктами были их родители. Продуктами являются твои учителя. И священник в церкви, которую ты посещаешь.» Ну чем не предтеча знаменитого монолога Тайлера Дёрдена «Это твоя жизнь»? С тем только исключением, что в отличие от выдуманного Тайлера Берти реальна и, более того, она совсем не Берти (тсс, спойлеров не будет).
Все персонажи, даже второстепенные, выписаны тщательно и весьма колоритно. Чего стоят хотя бы лучшие друзья Берти – трансвеститы Китти Литтер, Софонда Питерс, Вивьен ВаВейн, они же сестры Рей. И если брать каждого из главных героев, у каждого из них своя драма, свой надлом, своя ненависть и жажда мщения. А, как известно, если эти ружья висят на сцене, они рано или поздно выстрелят. Но Шаннон относится к этому спокойно – она ведь привыкла, что к ней относились как к товару: «Выстрел в кого бы то ни было в этом доме – моральный эквивалент убийства автомобиля. Или пылесоса. Или куклы Барби. Все мы почти не отличаемся от продуктов, порожденных цивилизацией.»
А есть ли в этой продуктово-ненавистнической картине мира место Богу? Есть, но исключительно в качестве наблюдателя, об этом постоянно рассуждает Берти: «Где-то на небесах мы живем на видеосайтах Интернета, а Всевышний заходит то на одну, то на другую страничку. Телевидение делает нас Богом. А все мы, возможно, не что иное, как телевидение Бога.» Соответственно, как говорил классик, все дозволено.
В книге очень много моментов связанных с сексуальностью и переменой пола, но они почему-то не напрягают и абсолютно гармонично вписываются в общую канву сюжета.
Так или иначе, Шаннон после драматического, кровавого и весьма неожиданного финала приходит к выводу, что «лучший способ существования – не сражение, а спокойное движение по течению. Не надо все время пытаться что-то регулировать и улаживать. То, от чего ты бежишь, лишь дольше остается с тобой. Когда борешься с чем-то неприятным, то только укрепляешь это неприятное.»
Поэтому, если вас не смущает, как говорил Бёрджесс, good old ultra-violence8, если вы спокойно относитесь к весьма натуралистичным анатомическим подробностям и рассуждениям об убийствах, если вам интересна суть, как говорится, страха и ненависти, а также мести – добро пожаловать в мир моделей и уродов «Невидимок» Чака Паланика.
