И потекло однообразное и размеренное время. Учился Кирилл легко. Рефераты и курсовые находил в интернете, осмысливал, переделывал общие фразы под заданную преподавателями тему, добавлял свои рассуждения и получалось ярко, не похоже на других. С однокурсниками было ему неинтересно. Все они, по сравнению с ним, маленькие дети и заботы у них были детскими, забавными для него, прошедшего школу настоящей жизни, пропустившему ее через себя и отлично понимавшему, что такое настоящая ценность или, говоря вечно мудрыми фразами, «что есть истина». Держался наш студент в тени, памятуя, что до времени не к чему высовываться. Один раз к нему попытались прицепиться, как он их про себя называл, «местные фраерки» из богатеньких сынков, учившихся бездарно за папенькины деньги. Но после короткой стычки отстали. Обученный Гузом Кирилл жестко уложил двоих, да так, что те еле доплелись до дома, а остальные благоразумно и навсегда отстали. Не стали с ним связываться и присланные на следующий день родительские охранники. Кириллу оказалось достаточным перекинуться парой фраз с этими крепкими ребятами, наверное, в душе презиравшими великовозрастных подопечных, чтобы те поняли, с кем имеют дело и признали в нем своего.
Однокурсницы тоже не впечатляли. Если вначале Кирилл надеялся встретить и познакомиться с хорошей девчонкой, влюбиться, то, приглядевшись к вечно хихикавшим, болтающим о шмотках девицах, ценивших в парнях марки их машин, фирменных часов, телефонов и тряпок, разочаровался. Подобной шушеры он насмотрелся в кафешке и около нее. Так что заводить знакомство с такими не захотел.
Преподаватели хвалили. Экзамены Кирилл сдавал по большей части досрочно. Стипендию получал повышенную. В общем, жизнь шла по намеченному дома в кафешке плану.
Как-то весной на третьем курсе, после дежурства в детсаду, Кирилл возвращался на квартиру. Занятий в этот день не было, и он неспешно брел по городу. Смотрел на деревья, оживающие после зимы, на первые бледненькие, чуть зеленые почки, траву, еще не скрывшую прошлогодние жухлые листья, дышал веселым воздухом весны и размышлял, как поскорей сдать весеннюю сессию и уехать на каникулы. Размышления прервал мужичок в спецовке возле небольшого старого кирпичного двухэтажного здания, бывшего в дореволюционные времена красивым домом богатого купца, в довоенные времена конюшней пожарной команды, потом гаражом НКВД, потом бог весть чем и в конце концов года четыре назад, достигнув полуразвалившегося состояния, ставшего автомастерской.
– Парень, помоги прокачать тормоза. Мои помощнички-обалдуи сгинули. Никого нет. Должно, пива пошли хлебать, отходить от вчерашней пьянки. Клиент вот-вот подъедет, а в машине тормоза не прокачены. Пособи, за мной не заржавеет.
Кирилл помог. Дело нехитрое – когда мастер скажет, нажимай на тормоза, да гляди, чтобы в главном цилиндре жидкость была. Подливай.
Потом разговорились, и этот мужичок, оказавшийся хозяином мастерской, пригласил его подрабатывать. Кирилл согласился. Сказал, что есть дни, когда он свободен, и если вдруг что-то изменится, то заранее позвонит и не придет. Хозяину такая предусмотрительность молодого парня понравилась, и он не возражал. Договорились.
В его родной кафешке у Ашота была «газель», на которой тот сам или батя Коляныч привозили продукты, отвозили на свалку мусор, отходы, иногда ездили в лес за грибами, на рыбалку или охоту. «Газель» работала постоянно. Ремонтировали ее сами. Как правило, все вместе. Киришку к этому делу приобщали, объясняли, что к чему и в общем-то он в автомобилях многое понимал и умел.
