Хозяин в этом скоро убедился, стал доверять Кириллу ответственные ремонты. Так у Кирилла появилось еще одно занятие.
Общая работа по большей части сближает людей, и вечерами, когда случался срочный заказ, они оставались вдвоем, вели разговоры, узнавали про жизнь друг друга. Хозяин на самом деле был не настоящим хозяином автомастерской. Мастерская принадлежала какому-то местному бандиту или его дружку, а тот, кого Кирилл считал и продолжал называть Хозяином, вел все дела, занимался ремонтом машин и передавал большую часть заработанных денег раз в месяц этому самому бандиту-хозяину.
– А на фига ты на него горбатишься, открой свою мастерскую, – предложил как-то Кирилл.
– Не выйдет, – тоскливо, как о чем-то давно обдуманном и пережитом выдохнул Хозяин, потушил недокуренную сигарету и продолжил: – Этот злопамятен и жаден. Достанет. Или прибьет насмерть, или изобьет и заставит на него работать, но за еще меньший процент.
Кирилл тогда пожал плечами и подумал, что ему в их разборки соваться ни к чему. Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает.
Как-то уже на втором году работы Киришки к автомастерской подъехал черный «лексус». Из него вышел кривоногий низкорослый крепыш лет тридцати пяти. За ним, постоянно ухмыляясь, вышел в клетчатом пиджаке худой, длинный с тонкими усиками.
– Григорьич, у тебя сколько денег есть, давай все! – начал Кривоногий.
– Так нету ничего. Ты же только вчера забрал все за месяц, а новых заказов пока нету, – развел руками тот, кого Киришка привык называть Хозяином.
– Ты че, себе не оставил, что ли? Не смеши! – И он зло заржал.
Потом бандит-хозяин схватил горемыку за ворот, начал на него орать, обыскивать, отобрал ключ от сейфа и пошел в большую комнату, служившую и кабинетом директора, и местом для приходящей раз в неделю бухгалтерши, и комнатой для обедов, проверять, что есть в железном ящике. Кроме печати, папок с бухотчетами там оказалось тысячи две рублей.
Кирилл в это время обедал в этой самой комнате, слышал ор и через окошко в стене, отделявшее кабинет от мастерской, все видел.
Следом за бандитом в комнату, ухмыляясь, вошел второй и уселся в кресло напротив Киришки.
– Чего за кипеж? – спросил Кирилл, допивая чай.
– Толян проиграл мне тридцать штук баксов. Если сегодня не отдаст, эта ваша автобогадельня ко мне отойдет. Ему свой «лексус» жалко терять. Он штук сорок зеленых стоит, – опять ухмыльнулся тот. – А ты кто тут?
– Слесарю потихоньку, – ответил Кирилл. – А играли-то во что?
– В преф, – ухмыльнулся худой, – что-то ты не похож на слесаря.
– Тут подрабатываю, а вообще учусь. В универе.
– Ну-ну, ученье свет, а неученых тьма. Давно учишься-то?
– Пятый год. Осталось чуть. В сочинку разул хозяина нашего? – лениво продолжил разговор Киришка.
– В нее. В обдираловку, – со смешком ответил худой.
Кирилл тоже хмыкнул.
– А ты что, играешь?
– Года два уже не брал карты. – Из Кирилла чуть было не вылетело «не катал рамсы», но вовремя сдержался.
– Можем размяться, пока этот бабки соберет, – зевая, предложил тощий.
– Так преф не получится, нас двое.
– Давай в покер. В него играешь? – спросил тощий.
– Можно, – кивнул Кирилл.
Он сразу по длинным ногтям, другим приметкам сообразил, что перед ним шулер, но виду не подал. Прикинулся простачком. У него в мгновение созрел план, и все, чему в детстве и ранней юности учили опытнейшие каталы, обитавшие в кафешке и обдиравшие жадных до быстрой наживы случайных посетителей, всплыло. В Киришке вспыхнул азарт, не игрока и даже не охотника. Проснулся инстинкт хищника. Расчетливого и хладнокровного. Но внешне он оставался молоденьким фраерком, кроликом, готовым прыгнуть в пасть удаву.
