Ашот и Малолетка долго петляли, но нашли место, где обитал Гуз. Когда увидели забор из длинных бетонных плит, стоящих на толстых бетонных блоках, а сверху плит в три ряда колючую проволоку, обрадовались. Поняли, что нашли, что Гуз здесь. Подъехали к воротам. Возле железной калитки кнопка. Позвонили. В ответ раздалось:
– Кто?
– Нам нужен Валерий Гуз.
– Кому Валерий, а кому Валерий Федорович Гуськов! Кто такие?
– Скажи, что Ашот с Малолеткой приехали. Да побыстрей! – Ашоту надоело переговариваться неизвестно с кем, и он начал злиться.
Было слышно, как тот, который пререкался с ними, ворчит, отодвигает стул или кресло, встает и идет докладывать. Через минуту раздался ор, мат и голос Гуза:
– Открывай, баран, немедля! Двигай ходулями! Это же мои давние кореша. Лучшие кенты!
Калитка открылась, и появились три здоровенных охранника в пятнистом камуфляже.
– Входите, – сказал, наверное, старший и впустил их. – Извините, но я должен вас обыскать на предмет оружия и прочего.
– Валяй! – согласился Ашот.
Потом провели в дом. Вообще-то это был не дом, а замок или даже крепость. На пороге их встречал Гуз. Рот у него расплылся до ушей. Огромные длиннющие руки развел в стороны, чтобы скорее обнять. Первым попал к нему Ашот. Хотя про крепкого, коренастого Ашота никогда и никто не говорил, что он мелок, но рядом с двухметровым Гузом казался худеньким пацаном. Малолетку Гуз поднял, прокрутил в воздухе и поставил на верхнюю ступеньку крыльца.
– Здорово, Ашот, здорово крестник! – басил Гуз. – Какими путями? Брателлы!
Гуз пропускал их вперед, а сам отдавал распоряжения, чтобы готовили еду и накрывали стол в столовой.
Гуз не очень изменился за последние годы, немного пополнел, ежик волос стал почти седым, да морщины изрисовали щеки. И еще, когда улыбался, то половина зубов была излишне белой и ровной, а другая половина золотой.
После первой радости от встречи Гуз спросил, как узнали, что он обитает здесь, как добрались, выспросил все про их бытие. Что вообще знают про его нынешнюю жизнь. Гуз говорил на смеси из блатных слов и обычных. Обычные, наверное, вставлял, чтобы его далекие от блатного мира гости понимали, о чем речь.
Ашот отвечал, Малолетка кивал, поддакивал. Оба видели, что Гуз соскучился по ним, рад видеть, что хотя и не особо дружили они, но выручали, помогали и едой, и ночлегом, и выпивкой, и прикрывали, как могли, в общем, были людьми из давней, другой его жизни, о которой, наверное, осталась добрая память, хотя бы потому, что был молод, полон сил и бесшабашен.
Когда наговорились, навспоминались про то, как появился Малолетка, как Гуз первым его увидел, какая самогонка на травах была у Ашота, как нашелся Киришка и Коляныч усыновил его, как обучали житейским премудростям, Гуз спросил:
– Небось дело у вас ко мне есть, я-то знаю, запросто так не приехали бы.
– Точно, Валера, хитрить не будем, есть у нас один вопрос, дело. Даже скорее не у нас, а у Киришки. – сказал Ашот, повернулся к Малолетке и приказал: – Доставай.
Пока Александр лез в сумку, вытаскивал носок с разными монетами, развязывал его, Ашот объяснял:
– Как я говорил, Киришку мы подготовили и послали учиться в здешний университет. Это ты знаешь. Он парень гордый, деньги мы ему силком впихивали, он на них нам же подарки потом делал, а сам подрабатывал, то сторожил, то слесарил в автомастерской, той, которая в полуразвалившемся здании бывшей «пожарки». Так вышло, что он эту мастерскую в карты выиграл у хозяина.
