Через горы и моря - страница 55

У Сяохао ринулась к ним и велела им остановиться. Чан все ещё лежал на полу и стонал. У Сяохао обратилась к поварихе, которая наблюдала за происходящим: «Пожалуйста, принесите мою порцию пельменей!»

Женщина наполнила тарелку пельменями, положила палочки для еды и принесла У Сяохао. У Сяохао присела на корточки перед стариком и сказала: «Товарищ Чан, поешьте».

Лао Чан поднялся, сел на землю, взял тарелку с пельменями и начал есть.

Юань Сяосяо, указывая на него, сказал: «Вы посмотрите на его манеры, хэй!»

У Сяохао бросила на него гневный взгляд: «Заведующий Юань, сегодня первый день Нового года, даже если сюда пришёл обычный нищий, не должны ли мы хорошо к нему отнестись? Как вы можете избивать человека и ругаться?»

– Их что‑то много развелось, в первый день Нового года пришёл сюда и создаёт проблемы и себе, и другим, – бормоча себе под нос, сказал Юань Сяосяо и ушёл.

Тем временем Чан съел половину тарелки, попросил у поварихи пакет, переложил оставшееся содержимое тарелки в пакет и засобирался. У Сяохао сказала ему: «Дядя, Вы сейчас отправляйтесь домой. А когда администрация начнёт работать, то приходите и обсудим Ваш вопрос, хорошо?»

Чан закивал головой: «Ты – хороший человек, я тебя послушаю». Сказав это, он встал и, покачиваясь и хромая, направился к выходу. Только теперь У Сяохао поняла, что он ещё и хромой. Она подумала: Сишитан находится у моря, в четырёх километрах отсюда, ему тяжело будет идти. И решила подвезти его до дома, и заодно посмотреть, как он живёт. Она догнала его и взяла под руку. Когда они вышли во двор, она пригласила Чана сесть в её машину. Чан тут же запаниковал: «Куда ты собираешься отвезти меня? В полицейский участок?». После того, как У Сяохао объяснила, что хочет подвезти его до дома, он довольно фыркнул так, что у него изо рта вылетела слюна. Даже не утеревшись, он юрко запрыгнул на заднее сиденье.

По дороге У Сяохао спросила старика Чана, зачем он приехал в уездную администрацию первого числа. Чан ответил: «Я не согласен с этим. Социальное пособие от правительства предназначено для бедных. Но, например, секретарь, приехав в деревню, организовал пособие для своих родителей, сельский глава оформил пособие на своих свояков, но они ведь не бедные. У них есть грузовики, они занимаются перевозками, купили в городе своим детям квартиры, так ещё им и социальное пособие. Почему? Да потому что связи решают всё. А я? Постарел, уже не могу выходить в море, не могу подрабатывать, у меня нет ни копейки дохода. Да ещё и пособие мне не положено. Вот, скажи, могу я быть согласен с этим?». У Сяохао спросила: «У вас нет ни копейки дохода? А как же субсидия людям старше 60‑ти лет в размере 60 юаней?». Чан сказал: «Я ничего не получаю». «Почему?». Чан вздохнул и сказал: «Чёрт меня дёрнул отдать свою прописку!»

Оказывается, более десяти лет назад посёлок собирал с жителей налог, который был непосильным бременем для Чана. Однажды, в порыве гнева, он решил бросить всё и уехать на северо‑восток к родственникам и оформить там регистрацию и прописку. Он отправился в полицейский участок и подал заявление о снятии с регистрации на себя и жену. Но на северо‑восток они так и не уехали, и не стали вновь оформлять прописку, просто сложили все документы у себя дома, зато теперь они не отчисляли налоги, поэтому чувствовали себя победителями и свободными людьми. Но они не знали, что несколько лет назад налог перестал взиматься, а правительство ещё и организовало для крестьян продовольственные субсидии, пособия пожилым людям, компенсации части затрат на лечение. Но всем этим он не может воспользоваться, не говоря уже о социальном пособии. Он был очень обеспокоен этим, и снова и снова ходил в отделение полиции, прося оформить прописку, но никто не хотел заниматься этим.