Сны такие непостоянные. Разнообразные и непостоянные. Я никогда не стремился их запоминать. Но иногда они запоминаются и без моего старания. Тогда я прикладываю немного усилий, чтобы забыть то, что запомнилось самостоятельно. Мои сны почти все похожие. Точнее, более правильно называть это сновидениями. В чем разница я понял в тот самый момент, когда задумался о словообразовании, но никаких поправок в свою речь не внес. Почти в каждом моем сне много людей. Все – мои знакомые, но очень часто состав людей такой, каким он просто не может быть в сознательной жизни. Утром я просыпаюсь и думаю, почему они все были вместе. Явно же не во мне дело. Я никогда не любил быть человеком, который соединяет разные компании. Я наоборот их разъединял. То есть, просто не прикладывал никаких усилий к объединению. Во снах же они все были вместе, как будто давно знали друг друга. Что-то делали. Я не помню, что. От всех моих снов у меня осталось только само это чувство недоумения. Дескать, как же так. Просыпался утром и, пока мылся в ванной, думал. А потом выходил и забывал. Смывал с себя бессознательное до следующей ночи. А в следующую ночь снова нырял туда, где темно, тепло и ничего не раздражает и утром снова просыпался в недоумении.
Так было когда-то давно.
Сейчас сновидения мой сон не оберегали. Он просто как-то вдруг появился и сразу стал крепким, не нуждающимся в чьей-то поддержке и опеке. Я просто ложился в кровать и засыпал. Почти сразу. Когда-то мне мешали мысли, дневные события, которые я еще толком не успел переварить и из-за которых не успел понервничать как следует. Сейчас мне ничего не мешало. Я даже ложиться стал относительно рано и почти всегда – в одно время. И просыпаться, соответственно, тоже.
Вещих же снов я не видел никогда. Или видел, но не замечал, что они сбылись. Сегодня все совпало.
Вчера после кафе мы с ней походили еще какое-то время, потом она сказала, что ей надо покинуть меня на пару часов, но позже она придет в гости. Видимо, планы все-таки были. Я не возражал. Пусть приходит. Дошел до продуктового магазина, купил там бутылку вина, белого хлеба и пошел на свою лавочку у пруда. Вина я взял себе, батон – уткам. Утки, я полагаю, пьют только то, в чем плавают. А прудов из вина мне встречать не доводилось. Думаю, в них бы плавали далеко не утки.
Хлеб закончился гораздо быстрее, чем вино. Утки, очевидно, были голодные, а я никогда не торопился, когда пил вино. К тому же, торопиться было совершенно некуда. Сидел и думал, как странно она приехала, эта странная женщина, которую я когда-то странно представлял своей женой. Никакой ностальгии не было, мне даже, в сущности-то, было все равно, придет она ко мне после своих дел, или нет. Но по пути домой купил еще вина. Три бутылки.
Когда она пришла, я спросил, хочет ли она есть. Она ответила, что только что поужинала. Тогда я предложил ей вина. Она немного подумала, потом сказала:
– Завтра вечером я уезжаю, и ты вряд ли когда-то еще меня увидишь. Ты точно хочешь пить со мной вино?
– Пить с тобой вино это еще не значит проводить с тобой ночь под одним одеялом. В конце концов, у меня есть второе.
