– Ах, вы так неожиданно! Прямо сразу и с вашим микрофоном! Почему я лечу? Это сейчас так модно… Все едут в космос!
– Вы не боитесь?
– Ужасно боюсь! Наверное, я немного мазохистка, хи-хи-хи!
– Что ж, я надеюсь, на ракете у вас найдутся соратники по вкусам! А вот и вы, Гаврила Корнеевич, – репортер перебросился к следующей жертве, – вы –владелец ряда крупнейших медиакомпаний, человек, так сказать, твердых, принципиальных позиций. Скажите, что вы можете ответить на злобные выпады тех, кто выступает против таких полетов?
– Я нахожу эти выпады глубоко аморальными и оскорбительными. Это, прежде всего, покушение на свободу передвижения. Сейчас, когда на земле все так дорого – вода, свет, газ, и прочие коммунальные услуги, для многих из нас полет в космос становится выходом из проблем, бу-га-га!
– Ой, какие собачушечки!– из передатчика донеслось визгливое тявкание. – Кто это берет в трудный рейс таких крохотулек? Это вы, госпожа Куроедкина?! Любовь к природе – поистине вторая натура этой представительницы почтенного клана лидеров кредитно-финансового сектора! Счастливого пути, крохи! Ого! В составе этой великолепной экспедиции Арабелла Пупкина, самая очаровашечная звездочка из последнего выпуска Академии звезд! Арабелла, которая дарит нам чудные часы у плазменного экрана! Я верю, Арабелла, что в глубинах космоса вы получите новые впечатления, которые передадите через свое бесподобное творчество нам, скромным ценителям вашего таланта!
Сейчас они садятся в электробус, который доставит их на борт космического челнока. Многие из них будут в космосе не впервые! Счастливого вам полета! Трех парсеков под килем!
Словоблуд захлопнулся, и вместо его захлебывающегося монолога из репродуктора полилась бравурная музыка. Бобров, тяжело переставляя ноги-тумбы, подошел к столу, набулькал в свою очередь в стакан виски и проглотил. Несколько минут они молчали в ожидании запуска челнока. Иванцов, впрочем, знал, что это дело не скорое – пока пассажиры покинут электробус и разместятся в ракете, пока проглотят свои таблетки, пока устроят визгливых собачек мадам Куроедкиной, пока все будет приведено в порядок, пройдет как минимум часа полтора. Он сел в кресло, спиной к окну, и забарабанил пальцами по столу.
– Волнуемся? – пробурчал Бобров. Всей своей угрюмостью он выражал презрение к таким мелочам, как отправка людей в космос. Его мысли и переживания носили исключительно глубинный, всечеловеческий охват.
– Знаешь, в этом лагере вчера один тип покончил самоубийством, – произнес он низким, многозначительным голосом, которым обычно начинал свои проповеди-беседы, доставившие ему к славе писателя еще и ореол гуру. Кирилл имел неосторожность присесть на край стола, отчего все это фурнитурное сооружение затрещало и перекосилось.
– По пьяни? – светски легкомысленным тоном поинтересовался Иванцов. – Или скурился?
– Алкоголь, наркотики – это лишь следствие, а не причина.
– Все это философия! – Иванцов выключил приемник. – Какая у них может быть причина кончать с собой?
– Безысходность – разве этого мало? Им нечем заняться!
– А зачем им работа? Ведь наше мудрое государство выплачивает им вполне приличное пособие по безработице! Живи и радуйся! Мечта моей нищей молодости!
– Не о деньгах речь, – голос Боброва степенно перекатывался на низких тонах.– Человечество – не скотный двор, где все сводится к жрачке, выпивке и сексу. Суть человека такова, что он должен творить, бороться, созидать, ощущать себя полезным. Ему нужна великая цель, смысл жизни!
