Чёрная бабочка на красном колесе. Разные судьбы – разная правда - страница 10

В беседе принимала участие и дочь Г. Полторака, Валентина Григорьевна, она добавила:

– А потом резня была и в 16—м году, папа тогда находился на фронте. Помню эпизод, рассказанный мамой: турок на коне срубил саблей армянину голову, и тот, без головы, в горячке пробежал еще метров сто.

– Григорий Данилович, а Октябрьскую революцию вы где встретили?

– В Трапезунде. Получили приказ на отход, и наш полк ушел в Севастополь, а тех, кто был уроженцем Закавказья, распустили по домам.

– А в гражданскую войну вы где были?

– Там же, в Армении, в партизанском отряде, с дашнаками воевали. Был ранен в руку. Один раз попал в автомобильную аварию, это когда служил в 209—м полку НКВД, мы в Баку охраняли важные государственные объекты. Это в годы Великой Отечественной. В аварии получил сотрясение мозга, и сердце у меня потом долго болело.

– А 20—30—е годы хорошо помните?

– Конечно. Восемь лет, при НЭПе, работал в артели столяром, потом на мебельной фабрике. И после демобилизации из армии в конце 45—го – тоже все время на мебельной фабрике, последнее время заведующим производством.

– Почти весь Степанаван снабдил своей мебелью, – сказала Валентина Григорьевна.

– Григорий Данилович, а у вас большая семья?

– Трое детей, трое внуков, четверо правнуков, жду праправнуков. Сын – летчик – истребитель, живет в Алма – Ате, дочь – врач, со мной. Один сын умер.

– А вы помните, как со своей женой познакомились?

– Нечаянно. У меня была на примете 14—летняя девочка, но, думаю, пусть подрастет до 16. Сосватали же за другую. Тетя мне говорит: «У нас здесь только две девочки хорошие остались, не бракованные, бери одну из них». Было это в 1921 году. Пришли свататься, а у нее уже другие сваты сидят. Подождали, и мои уговорили отдать Антонину за меня. Венчались в церкви. Жена у меня была очень хорошая, сильная. Ее отец вообще один держал быка за ногу, когда подковывал. Косила она быстрее мужчин. Всех ее братьев взяли на войну, она в доме была за старшего в 13 лет.

– Вы такую жизнь прожили… Какое время было для вас самым тяжелым?

– После войны. Хотя – трудно всегда было. То разруха, то голод. В плохое время я родился. Сейчас оглядываюсь на прожитое и сам себе не верю, что я сто лет прожил. Я как будто недавно родился, а вот уж надо собираться…

– Папа, а разве самое тяжелое время было не тогда, когда вы на Украину в коммуну переехали? – спросила Валентина Григорьевна. – Там, это в 21—м году, начался голод и многие умерли. Кто остался жив – вернулись в Армению.

– Но все же в такой длинной жизни были и хорошие годы?

– Хорошего времени я не видел. Разве что при НЭПе. Тогда мешок муки пять рублей стоил. Было обилие всего. А сейчас – не знаю, как мы будем выбираться из этой пучины.

Григорий Данилович назубок помнит все цены времен Брежнева. Сколько стоила капуста, морковка, картошка. В «L – клубе» можно смело выступать!

– Вы при стольких вождях жили – не хватит пальцев, чтобы сосчитать. При каком из них стране было лучше всего?

– Трудно сказать. Кого ни ставили, все только о своем животе думали, но не о нас. Сталинцем я не был никогда, хотя до последнего на партсобрания ходил. Много при Сталине народу безвинно пропало. Но дисциплина при нем была крепкая, это хорошо. А коммунизма у нас не было, нет и не будет. Вообще коммунистической партии лучше бы сменить название на «народную».

– Григорий Данилович, вы телевизор смотрите?