Читать онлайн Герман Макнейл - Черная банда. Серия «Мир детектива»

Ветер уныло завывал вокруг дома, одиноко высившегося возле самого берега Баркинг крик1. Стояли серые сумерки раннего осеннего дня, и только случайные крики чаек, резкими нотами перекрывающие шум ветра, нарушали покой плоской, безлюдной пустоши.

Дом казался заброшенным. Окна были закрыты ставнями; сад неухожен и зарос сорняками; калитка, ведущая на дорогу, очевидно, нуждавшаяся в новой верхней петле, пьяно опиралась на нечто, некогда бывшее цветочной клумбой. Несколько мрачных деревьев, уныло раскачивающихся на ветру, окружали дом и завершали картину, которая заставила бы даже наименее одаренного воображением человека поплотнее запахнуть пальто и почувствовать благодарность, что ему не суждено обитать в таком месте.

Но путники не подходили к дому достаточно близко, чтобы осознать, как зловеще он выглядит. Дорога, проходившая мимо ворот – немногим лучше тележной колеи, – шла в стороне от проторенной дороги; только случайный рыбак или фермерский рабочий изредка проходил по ней, и обычно это происходило днем, когда все воспринимается в надлежащей пропорции, так что перед прохожими представал просто пустой дом, постепенно разваливающийся из-за недостатка внимания. Ночью они по возможности избегали его; поговаривали, что двенадцать лет назад какой-то любопытный исследователь нашел на полу в одной из комнат наверху скелет на заплесневелой веревке, прикрепленной к балке на потолке. А потом дом пустовал двадцать лет.

Даже сейчас, когда ветер дул с востока или северо-востока и начинался прилив, находились те, кто утверждал, что в той комнате наверху сквозь щели в ставнях можно увидеть свет, и тот, кто поднимется наверх, увидит не скелет, а покачивающееся туда-сюда тело с багровой физиономией и вытаращенными глазами, подвешенное за шею к балке на веревку без малейших следов плесени. Нелепость, конечно; но таковы многие местные суеверия. В некоторых случаях это даже полезно: они обеспечивают свободу от назойливого внимания местных сплетников гораздо дешевле и эффективнее, чем высокие стены, засовы и решетки.

Вероятно, так и полагал один из двух мужчин, которые быстро шли по неровной дороге.

– Восхитительно, – заметил он, остановившись на мгновение у начала заросшей сорняками дороги. – Вполне достойно восхищения, мой друг. Дом, расположенный таким образом, – хорошее приобретение, а когда в нем вдобавок водятся привидения, он становится просто даром небес.

Он прекрасно говорил по-английски с легким иностранным акцентом; его спутник резко кивнул.

– Исходя из того, что мне сказали, я решил, что нам он подойдет, – ответил он. – В моем мнении это – проклятое место, но, поскольку вы были настроены против приезда в Лондон, пришлось искать что-нибудь в этом районе.

Двое мужчин медленно зашагали по дорожке к дому. Ветви, с которых капала влага, чиркали их по лицам, и они невольно подняли воротники своих пальто.

– Я объясню причины для этого в свое время, – коротко сказал первый. – Можете поверить мне, они вполне основательные. Что это?

Он резко обернулся, негромко ахнув, и схватил своего спутника за руку.

– Ничего, – раздраженно отозвался тот. Минуту или две они стояли неподвижно, вглядываясь в темные садовые заросли. – Что, по вашему мнению, это было?

– Мне показалось, куст трещал, как будто… как будто кто-то там двигался, – сказал иностранец, ослабляя хватку. – Должно быть, ветер.

Он продолжал испуганно вглядываться в мрачный сад, пока другой мужчина не потащил его довольно грубо к дому.

– Конечно, ветер, – сердито пробормотал он. – Ради всего святого, Заболев, не нервничайте. Если вы настаиваете на приезде в такое адское место только для того, чтобы провернуть небольшое совершенно обычное дельце, вы должны ожидать, что услышите несколько странных звуков и шумов. Зайдем в дом; остальные должны быть уже здесь. Дело не должно занять больше часа, и задолго до рассвета вы снова окажетесь на борту.

Человек, которого назвали Заболевым, перестал оглядываться через плечо и последовал за спутником через сломанные решетчатые ворота к задней части дома. Они остановились перед задней дверью, и шедший впереди постучал в нее три раза особым образом. Очевидно, это был заранее условленный сигнал, и почти сразу же послышались крадущиеся шаги. Дверь осторожно приоткрылась на несколько дюймов, из-за нее выглянул мужчина и со слабым вздохом облегчения широко распахнул ее.

– Это вы, мистер Уолдок, не так ли? – пробормотал он. – Рад, что вы наканес добрались сюда. Это место нам всем марашки по спене пускает.

– Добрый вечер, Джим. – Уолдок вошел, за ним последовал Заболев, и дверь за ними закрылась. – Лодка нашего друга немного опоздала. Все здесь?

– Да, – последовал ответ. – Все шестеро. И я щитаю, что мы хотим покончить с этим как можно скорее. Он… – его голос понизился до хриплого шепота, – он принес деньги?

– Все узнаешь в свое время, – коротко сказал Уолдок. – В какой комнате?

– Сюда, началник. – Джим распахнул дверь. – И придется сесть на пол, со стульев навернуцца можна.

На квадратном столе в центре комнаты оплывали две свечи, освещая лица пятерых мужчин, сидевших на полу вдоль стен. Трое из них были ничем не примечательными представителями человечества того типа, тысячи которых можно увидеть на утренних поездах спешащими к началу рабочего дня в Сити. Они принадлежали к числу наиболее бедных клерков, чьи пальцы ярко-оранжевые от сигарет «вудбайн» и которые на матче в субботу днем выкрикивают оскорбления футбольному судье. И все же внимательный наблюдатель мог бы прочесть на их лицах нечто большее: жадный, голодный взгляд неспокойных, лукавых глаз – взгляд тех, кто завидует всем, находящимся в лучшем положении, чем они сами, но кто неспособен попытаться улучшить свое собственное положение, кроме как сомнительным способом вернуть своих более удачливых знакомых; взгляд маленьких людишек, недовольных не столько собственной незначительностью, сколько величием других. Трио людей с неприятными лицами и тем минимальным образованием, которое является действительно опасной вещью; трое клерков мистера Уолдока.

Двое других были евреи, броско одетые и с явным пристрастием к дешевым украшениям. Они сидели поодаль от остальных троих, беседуя вполголоса, но, когда дверь открылась, резко оборвали разговор и посмотрели на вновь прибывших острыми, испытующими взглядами своей расы. На Уолдока они едва взглянули, а вот незнакомец Заболев приковал их внимание. Они изучили каждую деталь его проницательного иностранного лица – оливковую кожу, темные, пронзительные глаза, остроконечную бородку; они оценивали его, как боксер оценивает своего противника или бизнесмен прикидывает, с какого калибра партнером ему предстоит заключить сделку; затем снова заговорили друг с другом на низких тонах едва громче шепота.

Именно Джим нарушил молчание – Флэш Джим, если уж называть его полным именем, на которое он откликался в местах, где часто бывал.

– Можа, начнем, началник? – заметил он, пытаясь изобразить добродушную улыбку. – Это не то место, что я бы выбрал для чертова медового месяца.

Резким жестом Уолдок заставил его замолчать и подошел к столу.

– Это мистер Заболев, джентльмены, – тихо сказал он. – Боюсь, мы немного опоздали, но это было неизбежно. Сейчас он объяснит вам причину, по которой вас попросили приехать сюда вместо того, чтобы встретиться на нашем обычном рандеву в Сохо.

Он отступил на пару шагов, и Заболев занял его место. Мгновение или два он оглядывал выжидательно повернутые к нему лица; затем, положив обе руки на стол перед собой, наклонился к ним.

– Джентльмены, – начал он, и его иностранный акцент показался немного более заметным, – я попросил вас прийти сюда сегодня вечером через моего хорошего друга, мистера Уолдока, потому что до наших ушей дошло – не важно, как, – что Лондон больше не является безопасным местом для встреч. За недавнее время произошли два или три события, значение которых невозможно игнорировать.

– Какие события? – встрял Флэш Джим.

– Я как раз собирался вам сказать, – учтиво заметил говоривший, и Флэш Джим смущенно умолк. – Наш шеф, с которым я провел вчерашний вечер, серьезно обеспокоен.

– Вы провели вечер с шефом? – спросил Уолдок, и в его голосе послышалась дрожь возбуждения, в то время как остальные нетерпеливо подались вперед. – Значит, он в Голландии?

– Был там вчера в шесть часов вечера, – ответил Заболев с легкой улыбкой. – Сегодня – сейчас – я знаю, где он, не больше, чем вы.

– Кто он, этот человек, о котором мы все время слышим, но которого никогда не видим? – требовательно спросил один из трех клерков.

– Он – шеф, – ответил русский, в то время как его глаза, казалось, сверлили мозг говорившего. – Только это – и ничего больше. И этого для вас вполне достаточно. – Его взгляд прошелся по комнате, и аудитория расслабилась. – Кстати, разве там не щель в ставне?

– Тем безопаснее, – проворчал Флэш Джим. – Любой проходящий мимо подумает, шо по дому ходит призрак.

– Тем не менее, будьте любезны, прикройте ее, – приказал Заболев. Один из евреев встал и сунул в щель свой носовой платок. Пока он это делал, в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только скорбным уханьем совы снаружи.

– Совы – единственное, шо можно найти в этом треклятом музее, – мрачно сказал Флэш Джим. – Сов и таких дурней, как мы.

– Помолчи, Джим, – яростно прорычал Уолдок. – Можно подумать, тебе нужна нянечка.

– Джентльмены, прошу вас. – Заболев протестующе поднял руку. – Мы не хотим затягивать дело, но кое-какие объяснения необходимы. Итак, вернемся к недавним событиям, потребовавшим нового места для встречи в этот вечер – которое наш друг мистер Уолдок любезно нашел для нас. Три посланника, отправленные в течение последних трех недель с инструкциями и – что более важно – деньгами, исчезли.

– Исчезли? – глупо повторил Уолдок.

– Абсолютно и бесследно. Вместе с деньгами. Еще двое подверглись отвратительному жестокому обращению, у них отобрали деньги, но по какой-то причине им позволили уйти. От них мы обо всем и узнали.

– Черт возьми! – пробормотал Флэш Джим. – Это полиция?

– Это не полиция, что делает ситуацию намного серьезнее, – тихо ответил Заболев, и Флэш Джим вздохнул с облегчением. – Легко действовать, соблюдая закон, но, если наша информация верна, мы имеем дело с группой людей, которые сами находятся вне закона. Они абсолютно беспринципны и совершенно безжалостны; и, похоже, знают наши тайные планы так же хорошо, как мы сами. Трудность в том, джентльмены, что, хотя с юридической точки зрения, благодаря абсурдному законодательству в этой стране мы сами можем оставаться в рамках закона, тем не менее не в состоянии обратиться в полицию за защитой. Наша деятельность, хотя и не запрещена официально, вряд ли понравится даже английским властям. И в данном случае это особенно верно. Возможно, вы помните, что роль, которую я сыграл в разжигании кровопролития в Кауденхите несколько месяцев назад под именем МакТэвиша, привела к моей депортации. Так что, хотя наше дело законно, мое присутствие в этой стране – нет. Вот почему сегодня вечером было особенно важно, чтобы нас не побеспокоили. Мало того, что мы противостоим этой неизвестной банде людей, но я, вдобавок, должен скрываться от полиции.