И это не мысли даже, а одни сплошные желания…
…прикоснуться губами там, на шее, где легкие завитки волос переходят в нежную кожу, и ниже…
Он тряхнул головой, сбрасывая наваждение.
Она танцевала божественно, и Рикард едва успевал за ней, чувствуя, как болит раненая нога, но всё равно это было легко, словно он знал каждое следующее её движение. Это кружило голову, и в крови растекался огонь.
— Ауры вряд ли, но милорд неплохо читает и всё остальное, — произнес он, почти касаясь губами её уха и жадно вдыхая аромат духов и её кожи.
— Например? Что же именно во мне прочитал милорд?
— Например? Это платье цвета вина — отменного вина, которое так и хочется попробовать… и язык тела…
Она снова закружилась, удерживаемая его рукой, и провалилась в прогиб, и он поднял ее, прижав ещё сильнее, и лица оказались настолько близко, что он видел её расширенные зрачки, полные огненного безумия. И он удержал её на мгновенье, так близко, ощущая, как она просто пылает в его руках…
— И тут я должна спросить: «И что же говорит моё тело?», и милорд решит, что я дурно воспитана, — прошептала она хрипло, почти в самые губы, едва не соприкасаясь с ними.
И тут же оттолкнулась, уйдя на безопасное расстояние.
А ведь он хотел убить её. Нет, сначала он хотел её допросить с пристрастием, а уж потом убить. А теперь он хочет…
Демоны Ашша! Не поддавайся, Рикард! Это обман! Наваждение! Она использует тебя, чтобы узнать то, что ей нужно!
Но он хотел. Хотел поддаваться этому странному танцу. И тонуть в этом наваждении. Это было… приятно до безумия. Это было, как лезвие ножа, по которому он шел. Мгновенье — и ты сорвешься на остриё. И то, как она его дразнила… Ему нравилась эта игра. Очень опасная игра…
И уже не плечо к плечу, а щека к щеке, они кружились, и их левые руки летели свободно в танце, а правыми они держались друг за друга, и Рикард прошептал громко, почти касаясь губами мочки её уха:
— Ваше тело миледи, равно как и всё остальное, говорит о том, что вы красивая, умная, страстная и ловкая женщина, и на этом балу вы вовсе не в поисках мужа. Потому что если бы миледи захотела, муж у неё давно бы уже был… И не только муж…
Хочешь игры? Лови… Посмотрим, какие у тебя тайные желания…
Она не отстранилась, не смутилась, а лишь произнесла лукаво в его ухо:
— Воспитанной леди полагается состроить оскорбленную мину и прервать этот двусмысленный разговор, но дочери негоцианта многое простительно, так что сочтем это за комплимент моей красоте и уму. Впрочем, тело милорда тоже весьма красноречиво.
Отражение вернулось и ударило куда-то по ребра…
Сменив фигуру танца, они снова оказались лицом к лицу.
— И о чём же оно вам говорит? — прошептал он, чувствуя, что воздуха в легких почти не осталось.
— Я бы сказала, что милорд дышит так, словно прибежал сюда из самой Талассы, и можно было бы подумать, что это танец слишком быстрый для изнеженного тела князя с золотыми приисками, но дело, конечно же, совсем не в этом. Хотя, возможно, милорду просто понравились мои духи? И поэтому он так жадно вдыхает их аромат? И я бы ещё подумала над этим, если бы милорд не прижимал меня к себе так недвусмысленно, не оставляя места сомнениям на счет его намерений…
Она оттолкнула его — глаза почти безумны, грудь вздымается так, будто это она бежала сюда из самой Талассы. Отступила на шаг и присела в реверансе.
А он почти задыхался, смотрел на неё, и его затопило явственное ощущение прошлого, стоящего у него за спиной.
