Ты смотришь на окружающие тебя бледные, изможденные лица, освещаемые дрожащим пламенем масляного светильника, и кажется, что вокруг находятся уже не люди, но тени, бесплотные призраки. Их помыслы обращены к собратьям, покинувшим этот мир, убитым гонителями, а также к тем, кому предстоит еще встретить свой мученический конец после окончательного падения цитадели. Живыми здесь выглядят только несколько выведенных из крепости детей, и тебе невыносимо думать о том, что их может постичь та же участь, что и остальных беглецов.
А собравшиеся здесь взрослые и пожилые обитатели замка, облаченные в серые рубища и черные рясы, кажется, только приветствуют такой финал. Ведь разделяемая ими вера убеждала в том, что земной мир испокон веков находится во власти злых сил, а человеческое тело подобно темнице для души. Всем образом жизни они стремились к тому, чтобы освободиться из плена этого безотрадного мира, разрывали привязанность к материальным благам, храня строгое воздержание. Теперь же им кажется, что настало самое лучше время для того, чтобы попрощаться с тяготившей их земной жизнью, и принять смерть, которая не заставит себя ждать, если остаться под сводами этих катакомб.
Стоя в кругу, они гласно исповедуются друг перед другом, а старейший из них, по своим духовным заслугам имеющий статус священнослужителя, готовится к проведению таинственного обряда рукоположения. Это действо означает окончательное приобщение к их клиру, полное отрешение от мирской жизни для тех, кто до сих пор еще были обычными верующими. После этого связи их душ с земной жизнью должны быть разорваны окончательно, чтобы по смерти они освободились из кругов дольнего мира, не перевоплощаясь в нем вновь, и вернулись к своим истокам – в Царствие, которое не от мира сего. Такова была их удивительная вера, далеко ушедшая от римской ортодоксии.
Обычно этот обряд совершался с людьми, находящимися в глубокой старости, на одре болезни или перед лицом смертельной опасности. И сейчас все взрослые, кроме тебя, пожелали приобщиться к клиру, полагая, что путь их жизни близок к концу. Ты не участвуешь в этой мистерии, потому что никогда не был ревностным последователем их религии, хотя она оказалась близка твоим собственным взглядам. Будучи уроженцем здешних мест, сперва ты просто сочувствовал этим людям, ведущим строгую, аскетическую жизнь и учившим избегать любых проявлений зла, а когда над ними нависла угроза уничтожения, ты вместе со многими обитателями окрестностей встал на их защиту.
«Избавь от смерти в мире чуждого бога, дай нам познать то, что Ты знаешь, и полюбить то, что Ты любишь…» – Со стороны стоящих узким кругом единоверцев, ожидающих обряд, слышится тихое моление нестройным хором голосов.
«Ибо мир сей – не наш, и мы – не от мира сего», – мысленно продолжил ты слова знакомой молитвы, распространенной среди тех, кто еще не прошел рукоположение. Эта фраза раньше оказывала на тебя поистине магическое воздействие и до сих пор находит живой отклик в твоей душе. Но вместе с тем возникал вопрос: даже если ты чужд этой Земле, разве случайно и бессмысленно твое появление здесь?
Ты думаешь о безотрадном выборе, предоставленном судьбой: тебя ждет медленная смерть в пещере либо сдача церковным властям, за которой последуют склонение к предательству своих соратников и расправа в случае отказа сотрудничать. Но тебе не хочется верить в безвыходность положения. В простершейся вокруг темноте и тишине твои мысли отстраняются от безнадежности текущего момента.
