Казалось бы, вопрос все же можно решить оперативным хирургическим вмешательством, удалив омертвевшую колонию металлизированных микрочастиц, но и тут удручающая статистика показала, что отчужденные пространства не отпускают сталкеров – импланты (особенно при длительном использовании) встраиваются в метаболизм человека, изменяют обмен веществ, и без их участия процессы жизнедеятельности становятся невозможными.
Так что выбора у Митрофана особо-то и не было. После изгнания из Выгребной Слободы он, собрав пожитки, откочевал ближе к тамбуру, расположенному неподалеку от порядком разрушенных временем и Катастрофой, но тем не менее сохранивших монументальность построек Чернобыльской АЭС.
Поначалу торговец нашел прибежище в трущобах. Некоторое время Митрофан бедствовал, уж не зная, выживет ли среди бродяг Пустоши, обосновавшихся в обломке здания, но жизнь есть жизнь – некоторые запасы, вывезенные из Выгребной Слободы, позволили ему открыть небольшую лавку, затем торговля понемногу пошла в гору – здесь, в самом сердце наиболее опасного из аномальных пространств, техноартефакты ценились дешевле, а предметы первой необходимости – дороже. К тому же неподалеку сходились ведущие к тамбуру караванные тропы, и вскоре торговец вновь встал на ноги, его бизнес окреп. Митрофан окружил себя темными личностями из числа опустившихся сталкеров и начал зарабатывать на разного рода сомнительных сделках.
Он поставлял оружие боевикам Пламенного Креста, снабжал продовольствием мелкие банды, промышлявшие на караванных тропах, а заодно постепенно, этаж за этажом, подминал под себя здание трущоб.
Так бы и процветал торговец, вновь нашедший свою нишу в экономической системе Пятизонья, не случись в Пустоши нашествия эволюционировавшего техноса…
– Обочину-то я помню, – тяжело вздохнул он. – Только что теперь старое вспоминать? Убивать меня пришли? Так я сам себя за жадность давно наказал…
– Не похоже. – Апостол обежал взглядом шикарную (по меркам Пятизонья) обстановку внушительных размеров помещения.
– Так потом и кровью, потом и кровью добыто…
– Чьей кровью? – недобро переспросил Саид.
– Ладно. Оставь его, – вмешался Апостол. – Слушай сюда, Митрофан. Мы сталкера одного ищем. Поможешь с ним встретиться, считай, что все прошлые инциденты забыты и у Ордена к тебе претензий нет.
Сердце торговца ёкнуло.
Иметь за спиной такого врага, как Орден, – никому не пожелаешь. Да он половину своих отморозков готов был сдать в этот миг со всеми потрохами, лишь бы обещание Апостола обернулось правдой.
– Кто конкретно интересует? – не в силах скрыть подступившее к горлу волнение, хрипло спросил он.
– Имени или позывного мы не знаем, – огорчил его Саид. – Описание внешности тоже вряд ли поможет. Скорее всего, он сильно изменился с момента нашей последней встречи.
Митрофан сел на стул и вдруг принялся раскачиваться, монотонно барабаня пальцами по столу, что-то напряженно обдумывая.
– Ну, хоть какую-то зацепку дайте! Ведь не просто так ко мне явились?
Апостол кивнул.
– Слух прошел, что ты выступил посредником в крупной сделке между Ковчегом и техносиндикатом. Речь о поставке крупных партий оружия, верно?
– Ну, допустим, – без особого энтузиазма признал Митрофан.
– По нашим сведениям, всего ты взялся провести пять больших караванов от Слободы до тамбура. Но провел только два. Почему?
– Да технос треклятый! – Митрофан вновь разнервничался. Встав, он подошел к встроенному в стену шкафу, достал оттуда початую бутылку водки, три стопки, но, перехватив взгляд Саида, отрицательно покачавшего головой, с тяжелым вздохом поставил все обратно. – Раньше как было? – Торговец страдальчески покосился на бутылку. – Через заросли металлокустарников можно было спокойно путешествовать. Никто и не узнает заранее, где караван пройдет. Нанимаешь мнемотехника, он берет под временный контроль ближайшего крупного механоида и попросту гонит его в нужном направлении, заставляя прокладывать широкую просеку. Я так десятки раз поступал! А теперь все засеками проклятых скоргов перегорожено, ни один механоид не проломит! И заросли автонов видоизменились, стали похожи на огромные металлические деревья, оплетенные нитями серебристой паутины. Да что я вам рассказываю, сами небось видели!
