Она обернулась, указывая рукой, и замерла – улица посёлка была полна народу! Детвора вовсю сновала в пыли, с криками и возней; какая-то бабуля катила тачку с навозом, и торчащими в нем вилами, по пути ругаясь, со спешившими за ней, двумя старушками; несколько женщин вдалеке, поднимались с сумками из магазина, и над чем-то громко смеялись, а в самом конце улицы на сине-жёлтом мотоцикле с коляской, ехал милицейский старшина и весело перекрикивался с двумя мужчинами в рыбацких робах; совсем недалеко Катя увидела подходящую знакомую компанию мальчишек, почти все одетые в тельняшки, и один из них приветливо помахал Кате радиоприёмником «Спидола».
Катя в полном недоумении смотрела на всю эту картину и не понимала – что происходит?! Она же отчетливо помнила, что всего пару минут назад улица была совершенно пуста!
Сосед что-то укоризненно выговаривал девочке, нервно дергаясь своим щуплым телом, и двигался к своему дому, а Катя медленно шла за ним и таращилась по сторонам и не веря своим глазам.
Наконец она посмотрела на соседа и, перебивая его суровые наставления, громко спросила:
– Сергей Никодимович, а Вы не видели тут мужчину в белой морской форме, без нашивок и погон?
Сосед слегка опешил, что его так бесцеремонно прервали, и раздраженно бросил в ответ:
– Не было тут таких. А почтальон твой минут пять, как ушел. Ты же – просто нахалка, и твоему деду Петровичу надо срочно взяться за твоё воспитание!
Сергей Никодимович открыл свою калитку, и, громко хлопнув ею, скрылся.
«Как же так? – продолжала удивляться Катя. – Я ведь не могла заснуть на полчаса? Я что, во времени провалилась что ли?»
Но долго удивляться ей не пришлось, потому что сзади раздался веселый возглас:
– Катька! Чё эт ты с Нудинычем ругаешься?
Она обернулась и увидела Димку, с загипсованной рукой на перевязке.
– Ничего я не ругалась, – сурово сдвинув брови, ответила Катя, и отодвинув мальчика рукой, пошла к себе в дом.
Там на ступеньках крыльца уже вовсю рассаживалась почти вся их компания. Конопатый Васька включил погромче приёмник, пританцовывая твист под звучащую песенку «Королева красоты» и весело подмигивая подошедшей Кате. Не было только Сеньки.
Кучерявый, загоревший до черноты Васька, хитро прищурил свои по-кошачьи зелёные глаза, и вальяжно растягивая слова, произнес:
– Кто бы мог подумать, что пай-девочка Катенька, может так грубо разговаривать со взрослыми? Ну, просто нахалка!
Мальчишки дружно загоготали, а Катя, на удивление всем, присела рядом и тихо сказала:
– Ребят, что-то странное происходит. Даже не знаю, как объяснить, но мне становиться страшно.
***
Телеграмма лежала на крыльце. В ней были написаны самые ожидаемые Катей слова: «Приезжаем пятницу. Целуем Вадим Данила папа».
Но девочка не разглядывала её, как это было в прошлый раз. Она до хрипоты спорила с мальчишками о том, что произошло. Все их убеждения, что она не слышала стука почтальона, когда убирала постель, Катю только злили. Да, она была внутри, но не делала это полчаса! Да и не слышать окриков с улицы, при раскрытых-то окнах, просто не могла! Ещё этот страшный человек в белой форме и чайка, что крикнула «Сеня».
Ребята, конечно, слабо верили, что это было, но возразить им было нечего. И тут, тот самый кучерявый Васька, вдруг невпопад сказал:
– Чё то Сеньки нет давно. Обед уж скоро. А ведь обещал зайти раньше всех.
– Наверное, он на Катьку обижен за вчерашнее, – жуя конфету, пробубнил Димка.
