– Эх, Димон-батон, вечно ты конфеты трескаешь. Ты их дома в гипс прячешь, что ли? – рассмеялся Васька.
Ребята подхватили шутку друга и, веселясь, стали обыскивать Димку и щекотать его, чтобы тот сознался. Ведь каждый знал, что больше всего на свете их пухлый друг боится щекотки и готов сразу сдаться.
В этот момент во двор вошел дед Петрович, с большой корзиной рыбы, в просоленной брезентовой куртке и в высоких резиновых сапогах.
– Опять у вас «пытка смехом»? – весело прищурился он.
– Деда! – подлетела к нему Катя, и торопливо стала рассказывать, – Тут столько всего произошло! Вообще! Нудиныч мне телеграмму отдал! Папа с братьями приезжают в пятницу! А это же сегодня! И ещё к тебе какой-то странный дядька заходил, в морской форме, белой-белой, и без единой нашивочки. Я это успела рассмотреть! Сказал, что тебя на пристани ждать будет в полнолуние. Там какой-то срок прошёл. Так, кажется, он сказал. И еще чайка кричала «Сеня»! А эти мне не верят, – указала девочка на ребят.
Никто не заметил, как изменился взгляд Петровича. Всем своим видом он старался не показать, как его взволновала новость про незнакомца. Когда внучка увлечённо делилась новостями, он неторопливо поставил корзину и, скинув рыбацкую куртку, протянул её ближайшему мальчишке. Тот подхватил тяжёлую робу и тут же развесил её на перилах крыльца, а Петрович привычно улыбнулся глазами и посмотрел на внучку:
– Катюша! Зачем же ты нашего доктора так обзываешь? Он же солидный, взрослый человек и в нашем посёлке Сергея Никодимовича все уважают и ценят. Да, и не только у нас. А ты – "Нудиныч"… Не хорошо.
– Так ей уже сам Сергей Никодимович выговор объявил, что она нахалка, потому что телеграмму у него из рук вырвала, – дожёвывая конфету, пробубнил пухлый Димка.
Катя зло прищурившись, посмотрела на Димку, резко отвернулась, и подхватив тяжёлую корзину с рыбой, тихо процедила сквозь зубы:
– Предатель!
Конопатый Колька вместе с зеленоглазым Васькой, перехватили корзину у Кати, а Димка рассерженно фыркнул:
– Ничего я и не предатель! Всё равно ж Нудиныч… Ой! Сергей Никодимович жаловаться придёт. Вот я и предупреждаю деда Петровича, чтобы он был готов к его длинным речам.
Мальчишки дружно прыснули смехом, а Петрович придержал за локоть Катю, хотевшую убежать в дом.
– А мама опять не приедет? – стараясь говорить спокойно, спросил он.
Катя удивленно вскинула брови:
– Ну ты, что, деда?! У нее же осенью показ «Мода 1971»! Я тебе столько раз об этом говорила! Да и ты сам знаешь, что она на дух не переносит запах рыбы. А мне наоборот, нравиться, – широко улыбнулась она.
Ребята гурьбой пошли в дом и только Петрович остался на крыльце, оглядываясь по сторонам, словно высматривая кого-то. Вдруг, откуда-то донеслось тихое конское ржание, и он резко повернул голову в сторону утёса. На фоне голубого неба и редких облаков, ему показалось, что мелькнула белоснежная грива. Старик пригляделся, но ничего не увидел. Он качнул с досадой головой и вошёл в дом.
***
Сеня проснулся от холода и влаги, что пропитали его рубашку и штаны. В кромешной темноте он ничего не мог рассмотреть, сколько не приглядывался. Глухое журчание воды, стекающей со стен, отдавалось странным эхом, и мальчик понял, что находится в пещере.
«Это сон! Всего лишь сон…» – мысленно уговаривал себя Сеня. Но сколько он не зажмуривался и не щипал себя за руки, промозглая сырость и звуки пещеры не исчезали. Тогда Сеня понял, что случилось страшное – он оказался в заколдованных пещерах, о которых рассказывал в сумасшедшем бреду его отец.
