– Джек! – вскрикнул мальчик. – Я не знаю. Может быть, это и было так, почем я знаю! Но, видишь ли, этот человек воспитал меня, кормил; с его людьми я охотился, играл с ними – и вдруг оставить их в час опасности! О, милый, если бы я сделал это, то был бы совершенно лишен чести! Джек, не проси меня, ты не захотел бы видеть меня бесчестным.
– Но твой отец, Дик? – несколько колеблясь, проговорил Мэтчем. – Твой отец? И твоя клятва мне? Ты взял в свидетели святых.
– Мой отец? – сказал Шелтон. – Он был бы за то, чтобы я пошел туда! Если сэр Дэниел убил его, то эта рука убьет сэра Дэниела, когда настанет час, но в опасности я не покину ни его самого, ни его людей. А что касается моей клятвы, то ты сам, Джек, освободишь меня от нее. Ради спасения жизни многих людей, не сделавших тебе никакого зла, и ради моей чести ты освободишь меня.
– Я освобожу тебя, Дик? Никогда! – ответил Мэтчем. – Если ты бросишь меня, ты нарушишь клятву, и я объявлю это всем.
– Кровь моя кипит! – сказал Дик. – Отдай мне крюк! Отдай его мне!
– Не отдам, – сказал Мэтчем, – я спасу тебя помимо твоей воли.
– Не отдашь? – крикнул Дик. – Я заставлю тебя отдать!
– Попробуй! – сказал Мэтчем.
Они стояли, глядя в глаза друг другу, готовые броситься. Дик сделал прыжок. Мэтчем сейчас же повернулся и побежал, но Дик нагнал его двумя прыжками, вырвал у него из рук крюк, грубо бросил мальчика на землю и встал над ним разгоряченный, грозно занеся кулак. Мэтчем лежал там, где упал, лицом в траву, не думая сопротивляться.
Дик натянул тетиву.
– Я покажу тебе! – бешено кричал он. – Без клятвы или с клятвой – мне все равно, будь ты повешен!
Он повернулся и побежал. Мэтчем сразу вскочил на ноги и бросился за ним.
– Что тебе нужно? – крикнул Дик, остановившись. – Чего ты бежишь за мной? Убирайся прочь!
– Я могу идти за тобой, если мне угодно, – сказал Мэтчем. – Лес открыт для меня.
– Отойди, клянусь Пречистой Девой! – сказал Дик, поднимая арбалет.
– Ах, какой ты храбрый мальчик! – возразил Мэтчем. – Стреляй!
Дик опустил в смущении арбалет.
– Смотри, – сказал он, – ты сделал мне достаточно зла! Иди подобру-поздорову своей дорогой, а то мне невольно придется прогнать тебя.
– Хорошо, – упрямо проговорил Мэтчем. – Ты сильнее из нас двоих. Делай самое худшее. Я все равно не перестану следовать за тобой, Дик, разве что тебе удастся силой заставить меня уйти.
Дик был почти вне себя от бешенства. Ему было совестно побить такое беззащитное существо, а между тем он, хоть убей, не знал другого способа отделаться от нежеланного и, как ему начало казаться, неверного товарища.
– Мне кажется, ты с ума сошел! – крикнул он. – Дурачок, ведь я спешу к твоим врагам, я дойду к ним так скоро, как только могут меня унести ноги.
– Мне все равно, Дик, – ответил мальчик, – если тебе суждено умереть, Дик, я также умру. Я предпочитаю идти с тобой в тюрьму, чем быть свободным без тебя.
– Ну, – сказал Дик, – мне некогда стоять тут и болтать. Иди за мной, если уже тебе так нужно, но если изменишь мне, плохо тебе придется, запомни это. Я пристрелю тебя.
Сказав это, Дик снова пустился бежать, придерживаясь опушки чащи и зорко оглядываясь по сторонам. Он выскочил из лощины в более открытую часть леса. Налево показалась небольшая возвышенность, покрытая золотистым дроком и увенчанная группой черных елей.
«Отсюда я могу увидеть что-нибудь», – подумал Дик, шагая по заросшей вереском поляне.
