Как странно… кожа у Фогеля тёплая, почти горячая. А его зелёные глаза будто проникают мне в душу, видят ещё не померкший образ чёрного мёртвого дерева.
– Эллорен Гарднер, – проникновенно и неожиданно гортанным голосом произносит он. Этот вкрадчивый голос… и проницательный взгляд… глубоко внутри у меня загорается жаркая искорка, будто предупреждая о незваном госте. Мне остаётся только изо всех сил сопротивляться.
Фогель ненадолго опускает веки и, глубоко вздохнув, улыбается.
– В твоей крови – её сила. – Он внимательно рассматривает мою руку, водит пальцем по ладони. От его прикосновений меня бросает в дрожь. Фогель снова смотрит мне в глаза и тихо, будто напевая колыбельную, спрашивает: – Ты чувствуешь её силу?
– Нет, – смущённо сознаюсь я, пытаясь вырвать руку из его цепких пальцев. Однако Фогель держит крепко.
– Её проверяли? Она владеет магией? – тягуче выговаривая слова, обращается он к тёте Вивиан.
– Эллорен проверяли много раз. Она не наделена волшебной силой.
– Вы уверены? – Теперь настойчивый взгляд немигающих глаз устремлён на тётю Вивиан.
И моя всегда уверенная в себе, непоколебимая тётушка заметно падает духом.
– Я не могу не верить собственному брату. Он ещё раз проверил способности Эллорен совсем недавно – в прошлом году.
Я с удивлением смотрю на тётю. В прошлом году меня никто не проверял. В последний раз мне давали подержать волшебную палочку, когда я была совсем маленькой.
Получается, дядя Эдвин солгал? Но зачем?
Фогель снова буравит меня своим тёмным, непреклонным взглядом, и я внутренне отшатываюсь от него, едва держась, чтобы не выдать охватившую меня панику.
Почему рядом с этим человеком мне не по себе? Ведь тётя Вивиан и прочие маги боготворят землю, по которой он ступает?
Фогель отпускает мою руку, и я несколько раз сжимаю и разжимаю пальцы, будто стряхивая воспоминание о неприятных прикосновениях.
– Очень жаль, – печально произносит он, и тянется погладить меня по щеке тонкими, как у художника, пальцами. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не увернуться от прикосновения. Склонив голову к плечу, он вопросительно оглядывает меня и глубоко вздыхает, будто принюхиваясь. – И всё же… в ней есть что-то от Карниссы. Её сила.
– О да! – восхищённо подтверждает тётя. – Эллорен действительно унаследовала некоторые черты моей матери.
И тётушка Вивиан гордо пускается в пространные рассуждения о моих музыкальных способностях, о том, как легко меня приняли в университет.
Фогель едва слушает тётины дифирамбы. Он рассматривает мои руки.
– Ты не обручена, – снова обращается он ко мне. Какие простые и безжалостные слова…
Где-то в глубине моей души поднимается горячая волна раздражения, и, взглянув Фогелю прямо в глаза, я отвечаю:
– Как и вы.
– Помилуй, дитя неразумное! Что ты говоришь?! – встревает ещё один член Совета, с золотой литерой «М» на груди. – Маг Фогель – пастырь! Жрец! Конечно, он не обручён. – Осуждающе покачивая головой, непрошеный собеседник нервно посмеивается, но Фогель не удостаивает его даже взгляда.
– Нужно обручить её с достойным гарднерийцем, – не сводя с меня глаз, говорит Фогель тётушке.
– Непременно, – уверяет его она.
– С достаточно сильным магом, – быстро обернувшись к тёте, уточняет жрец.
– Конечно, Маркус, – заговорщически улыбается тётя. – Я позабочусь о племяннице.
– Она уже познакомилась с Лукасом Греем?
Тётя Вивиан шепчет что-то Фогелю на ухо, шелестя жёсткими нижними юбками. Стоящие рядом непринуждённо разбиваются на пары и обмениваются любезными фразами.
