Исследователи молча подошли к разлому. Толик встал на четвереньки возле края и робко заглянул за него. Потом лазерной рулеткой он измерил расстояние до противоположного края.
– Прием, – раздался голос Храмова.
– Мы на месте, – ответил Еврин.
– Вижу.
– Ширина ущелья восемь девяносто, – сказал Толя.
Картограф направил лазер рулетки вниз в разлом. Сделал первое измерение.
– Восемьсот три метра, – сказал он, – но мне кажется, я попал на стенку, а не на само дно.
Он померил еще раз, стараясь направить луч как можно вертикальней вниз.
– Тысяча пятьсот тридцать метров, – сказал Звезда.
– А мы сможем на такую глубину коптер опустить? – спросила Юля.
– Ага, – Толя снова сделал замер. – Ошибку выдает, – сказал он.
– Почему? – спросил Еврин.
– Не знаю, – Толя в очередной раз измерил расстояние. – Четыре тысячи семьдесят пять метров, – сказал картограф, – я, похоже, каждый раз попадаю лучом на стену разлома в разное место. Точно! – воскликнул он и встал. – Лидар же должен был вглубь стрельнуть…
– Что ты имеешь в виду? – спросил Храмов.
– Секунду… – Толя направился к «Бобру».
– Какое максимальное расстояние может измерить твой лидар? – спросила Юля.
– По техпаспорту двести километров, а по факту – я понятия не имею.
Толя взял из салона «Бобра» пульт управления коптером. На экране пульта была видна выстроенная только что карта – та самая полоска изображенной местности. Она заканчивалась пересечением с линией разлома. Толик выбрал на карте произвольную точку в границах разлома, и в поле координат в графе Z (высота) появилось множество девяток, что означало ошибку измерения.
– Что там? – спросил Еврин.
Толя ничего не ответил. Он включил режим 3D-модели и, когда чуть повернул в программе модель местности, увидел, что ущелье уходит вниз на какое-то невероятное расстояние. Картограф уменьшил изображение. Повернул модель на вид сбоку. Измерил длину от края ущелья до самой низкой точки, которую смог взять лидар, и с изумлением произнес:
– Глубина разлома больше ста семидесяти пяти километров.
– Насколько больше? – спросил Еврин.
– Не знаю. Это отметка самой низкой точки на стене откоса, до которой смог дотянуться лидар. До дна он не достает.
– Давай уже запускай туда коптер, – сказал Гена.
– Да, сейчас, – ответил Толя.
– Какую скорость он может развить? – спросил Храмов.
– Скорость горизонтального полета у него около ста пятидесяти километров в час. Но падать ему проще, так что, я думаю, он разгонится о-го-го. Точно сказать не могу.
– Давай вниз его, – скомандовал Храмов.
Толику пришлось держать пульт коптера за линией откоса так, чтоб между пультом и коптером не было преграды в виде многокилометрового зеркального слоя. Для этого Звезда, закрепив на себе страховочный трос, привязанный другим концом к «Бобру», сидел на краю ущелья свесив ноги, держа пульт над пропастью. Вдали внизу он видел мерцающий белый огонек. Гена с Юлей стояли за спиной картографа. Еврин замерз и пошел в авто. На навигационный экран «Бобра» с пульта Толи передавалась достраиваемая в реальном времени модель разлома, так что и Еврин и Храмов могли видеть ситуацию внизу.
– Скорость пятьсот двадцать километров в час, – сказал Толя.
Коптер имел систему, аналогичную парктроникам на автомобилях, и летел четко посредине между двух зеркальных стен.
– Удивительное место, – сказала Юля, – на Земле нет ничего подобного.
– Да, – протянул Гена, – разломов глубиной сотни километров у нас не может быть. Земная кора всего-то в среднем сорок километров.
