Сама с изумлением отмечаю, что подумала про Макса. Это ещё что такое? Неотёсанный чурбан с шовинистическими замашками, считающий, что он выше других. Вот и всё.
На гулянку собираюсь быстро. Джинсы, рубашка, лёгкий макияж. Волосы только выравниваю, и они струятся жидким черным стеклом, будто обсидиан в руках древних жрецов майя.
Подхватываю сумку. Кричу Алёнке, что ушла. Сестра желает хорошо оторваться. Горько хмыкаю, качаю головой и выхожу из дома.
Несмотря на то, что солнце садится, вечерняя прохлада не спешит обнимать город прозрачными руками. Всё равно душно и немного влажно.
Многих это утомляет. Начинают страдать и раздражаться, что солнце жжёт, облака не закрывают небо, а ветер, горячий и безумный, не дает сделать и вдоха, швыряя в лицо пыль и южный зной.
А я люблю лето. Люблю, что не нужно надевать лишние вещи, не нужно опасаться, что в любой момент можешь перемёрзнуть и подхватить простуду. Летом совсем не так, как зимой.
Лето – гомон и шум, зима – белое безмолвие, не менее страшное, чем черное безмолвие ночи.
До кафе нужно проехать три остановки, но я намеренно проезжаю две и выхожу раньше. Мне нужно пройтись, чтобы подумать и привести мысли в порядок.
Исходные данные: Макс Янг, альфач, парень с картинки, хозяин тату-салона, обладатель инста с сотнями тысяч подписчиков, шовинист с улыбкой. Он умудряется говорить гадости не так явно, чтоб его хотелось превратить в шашлык, и нравится тем, кому не хватает ума трезво оценить его мысли, а не накачанный торс.
Сомневаться в том, что поклонниц у Янга больше, чем у Алёнки фантазий на тему «я-стану-богатой-и-знаменитой», не приходится. Часть женщин возмущена его высказываниями, часть – наоборот. Как же… иностранец, красавец, мачо. Тьфу.
Я вижу, что к аккуратному коричневому зданию с оранжевой черепичной крышей подходит Танька, неизменная хохотушка, наш извечный заряд позитива. Ей в босоножку попал камешек, Танька смешно прыгает на одной ноге, опирается рукой о стену, вытряхивает его, а потом почти бегом влетает в кафе.
Наверняка там уже сидит Лизавета, сухая и строгая шатенка в очках, которая непременно всё делает правильно и всегда долго и нудно отчитывает кого-то за проступок. Но на Лизку никто не обижается, потому что стоит случиться чему-то нехорошему, она мчится тебе на помощь. При этом не забывает выносить мозг, но уже не так агрессивно.
Я перехожу на другую сторону, скрываюсь за рядом дорогих машин. Вообще-то здесь нельзя парковаться, но пока не ловят, многие плюют на это правило и сейчас оказывают мне неоценимую услугу.
Подъезжает такси, Вера выпархивает, будто фея. Сегодня она дивно хороша в новом белом платье. Прямо видится, как хорошо по нему растекается красное вино из случайно задетого моей рукой бокала. Растекается, впитывается и выглядит, словно кровь, лишь подчеркивая белизну наряда.
Я делаю глубокий вдох, заталкивая подальше кровожадные мысли. Бить Верке морду отменяется, держать за горло – тоже. И уж совсем удивительно будет, если я, не любящая красное вино, вдруг решу его заказать. Это так же бросится в глаза, как если бы я пришла с зелёными волосами. Не преступление, но замечено будет сразу.
В какой-то момент я понимаю, что не хочу заходить к девчонкам. Внутри змеей скрутилась обида, спряталась отравленным цветком. Как ты могла? Подруга. Ну-ну. Сама недавно плакалась в жилетку, что бывший оказался гадом, не считающим женщин за человека, а тут…
