Чернильное пятно - страница 2

– Катюш … Нельзя так…

– "Зя"… "Низя"…– пожала она плечами.– Не нам с тобой решать. Просто мы не имеем права разрушить то, что с таким трудом выстроили наши отцы.– с каким- то нажимом произнесла она, гладя в пространство, как будто повторяя чужие слова. Потом обернулась к нему,– ты никогда меня особенно не рассматривал…– подняла одну ногу, на гладкой загорелой коже внутренней поверхности бедра виднелись старые, параллельные друг еле заметные чёрточки шрамов, штук шесть, не меньше.– И на другой так же. Знаешь, откуда они? Это папочка мой, когда мне было лет 14- 15, и я решила, что могу дружить с теми, с кем хочу, ходить на дискотеки, краситься, покуривать в подъездах, как все нормальные подростки, преподал мне урок, что мне "зя", а что нет. Знаешь, чем он бил? Электрошнуром, да не по заднице, а здесь, где тонкая, нежная кожа, да ещё так унизительно- ставь одну ногу на стул, сучка, да не смей убирать, так, теперь другую…– слёзы покатились из её глаз.– И я уяснила этот урок на всю свою оставшуюся грёбаную жизнь, кто прав- папочка, и только он! И если он скажет мне выйти замуж за нашу овчарку Рональда, я выйду!!– у неё началась самая настоящая истерика.

Сергей онемел. Затем осторожно обнял её, сначала она вырывалась, потом затихла, иногда судорожно всхлипывая. Он снова вспомнил её отца. Здоровый толстый мужик, с красным, вечно потным лицом, одышкой и тяжёлым взглядом.

– Я ненавижу его… и ненавижу всех, и тебя, и себя…

– Есть выход, Катюш. Скажи ему, например, что я… бросил тебя.

– Какая разница? Не ты, так другой… Такой же Кен. И потом… Он просто решит, что я виновата, и трахнет меня в задницу.

– Что?..

– Шучу, успокойся.– выпрямилась, улыбнулась распухшими губами.– Это образно. А теперь вали и подумай над моими словами.

Но когда он ехал домой, он почему- то подумал, что вряд ли это было просто образно…

Лидия Сергеевна была ещё нестарой женщиной, симпатичной блондинкой с густыми волнистыми волосами, которые она обычно собирала на затылке в пушистую «кулю», позволяя нескольким вьющимся прядкам выбиваться из прически и кокетливо обрамлять лицо с плавными линиями и прелестными светлыми глазами, обрамлёнными недлинными, но пушистыми ресницами. Ещё в юные годы она практически сразу после окончания школы встретила на танцах в их маленьком провинциальном городке такого же молодого светлорусого красавца Аркашу, подающего надежды студента-аграрника, который в то время учился в Озерске, влюбилась в него по уши и очень быстро выскочила за него замуж, сама так никуда и не поступив, чем очень расстроила своих интеллигентных родителей-искусствоведов. Но спорить с единственной горячо любимой и балованной дочерью они не стали, хотя перспектива породниться с полумаргинальной семьёй жениха, где имелись в наличии недалекий папаша- средней руки механик, ведущий себя в быту так, как будто только что слез с пальмы и освоил палку-копалку, и блеклая молчаливая мамаша- воспитательница детского сада, мягко говоря, не радовала. Но что поделать… Родители невесты тихонько вздохнули, поняв, что свадебку для любимой дочурки придётся организовывать им, поднатужились, залезли в «заначку» и организовалась вполне приличная свадьба, где даже было весело, невеста была чудо как хороша в белом платье, а её папа под рюмочку пустил от умиления за дочку не одну слезу и даже «под это дело» умудрился найти общий язык с «этим гамадрилом»-отцом жениха, которого родители невесты между собой так и прозвали. Приятно поначалу была удивлена знакомством с новой сватьей и мама невесты, ибо в процессе этого самого знакомства выяснилось, что мама Аркадия-дама вполне светская, интеллигентная, неглупая и начитанная, и Аглая Борисовна (мама Лидии) тоже «под это дело» не удержалась и всё-таки задала тот самый вопрос, который мучил многих, в том числе и самого Аркадия :