Поместье Шершнева выглядело превосходно. Меньше моего по площади, но выше и с гораздо большей территорией. Красивая архитектура в древнегреческом стиле с колоннами в виде атлантов, орнаментами и мраморными беседками во дворе.
В доме меня пригласили проследовать в кабинет графа. Гвардейцы остались ждать в коридоре.
Шершнев стоял у окна, заложив одну руку за спину. Во второй он держал кружку.
– Здравствуйте, ваше сиятельство, – поприветствовал он меня. – Хотите чаю?
– Добрый день. Благодарю, но нет.
– Неужто думаете, что я решил вас отравить? – скривился граф.
– Нет, просто не хочу.– Дело ваше, – он присмотрелся ко мне. – Сколько вам лет?– Восемнадцать.
– Правда? – Шершнев поднял брови и затем с грустной усмешкой покачал головой. – Проиграть подростку… Да уж.
– Прошу прощения, я так и не узнал ваше имя-отчество, – опираясь на трость, сказал я.
– Родион Павлович, – граф жестом пригласил меня сесть в кресло, сам аккуратно опустился на диван напротив. – Итак, Георгий, я вынужден сдаться. Новый барон Сплюшкин, как я понимаю, уже подписал акт.
– Вы правы.
– Какую контрибуцию вы хотите? – сразу перешёл к делу Родион.
– Пока не готов сказать. Я велел своему помощнику изучить ваши активы. Также нужно посоветоваться с Иволгиными, – откровенно сообщил я.
– Что ж, разумно. Тогда давайте просто завершим войну, а детали обсудим позже, – Шершнев взял со стола заранее написанный документ и протянул мне. – Изучите, ваше сиятельство. В пустых строках, где должно быть написано о размере контрибуции, укажем, что будет составлен отдельный акт.
Я кивнул, прошёлся глазами по документу и не увидел ничего подозрительного. Похоже, что Родион Павлович действительно смирился с поражением и не пытался провернуть напоследок какой-нибудь трюк. Его автограф уже стоял внизу.
Однако я не торопился подписывать. Бросил бумагу на кофейный столик и посмотрел на графа, сложив пальцы в шпиль.
– Скажите-ка, ваше сиятельство, – начал я, – кто вообще надоумил вас начать войну?
– Что значит надоумил? Это было моё личное решение. У нас с Иволгиными есть земельный спор, который тянется уже третье поколение. Я решил, что настала пора поставить точку.
– Мне кажется, что к этому решению вас подтолкнули. Вопрос лишь в том, кто именно: наместник Тигров или граф Пихтин?
Родион недовольно причмокнул, сделал глоток чая и отставил кружку.
– Не могу поверить, что передо мной сидит восемнадцатилетний юноша. Или сколько вам, шестнадцать?
– Восемнадцать, – я позволил себе небольшую ухмылку. – Полагаю, что попал в цель, не так ли? Кто из двоих названных велел вам напасть на Иволгина?
– «Велел» неподходящее слово. Меня убедили, – с ударением на последнюю фразу произнёс Шершнев.
– Так кто?
Граф щёлкнул ногтем по чашке. Раздался изящный звон фарфора.
– Василий Пихтин, – произнёс Родион. – Но знаете, что странно…
Больше он не успел ничего сказать. Стало темно, как будто за окном мгновенно наступила ночь. Комната наполнилась мощнейшим, неописуемым давлением мрачной энергии. Я не мог ни вдохнуть, ни моргнуть.
Из чёрного портала, который появился в центре комнаты, вышел худой человек в тёмных очках. Не глядя на меня, он подошёл к Шершневу и ткнул его пальцем в лоб. В тот же миг граф упал замертво.
Человек посмотрел на меня и улыбнулся. Его лицо казалось восковой маской, белой, как молоко.
– Ледяное Пламя. Как необычно встретить тебя здесь.
