– Спасибо, – я подъехал к столику, за которым сидел барон, и жестом подозвал слугу.
Лакей, который до этого стоял у окна, подошёл:
– Чаю, ваше сиятельство?
– Половину чашки. А затем оставь нас.
Ради соблюдения этикета мы с Боровиным несколько минут поговорили ни о чём. Он выразил пустые соболезнования по поводу гибели моего отца, и мы обсудили погоду и новости большой политики, которые сейчас меня мало интересовали. Попытка убийства принцессы Кречет японскими агентами, конечно, звучит дико, но никоим образом меня не касается.
– Перейдём к делу, Леонид Семёнович, – я отставил пустую чашку. – На каких условиях вы взяли в управление «Красноярский извоз»? – так называлась наша служба.
Барону сразу стало неуютно. Он поёрзал на софе и натянуто улыбнулся:
– Пятьдесят процентов от прибыли. Понимаю, это много, но так мы договорились с вашей матушкой: я веду все дела, а она лишь получает дивиденды.
– Вы заключали договор?
– Конечно!
– Прекрасно. Вы приехали на машине?
– Да…
– Поедем в депо, посмотрим, как идут дела.
– Сейчас? – изумился Боровин.
– Да. По дороге я как раз успею изучить договор.
– Послушайте, мне некогда, – сказал Леонид Семёнович. – И вообще, я приехал по определённому вопросу!
– По какому?
Боровин насупился и провёл рукой по серым кудрям:
– Думаю, мне лучше обсудить это с вашей матерью.
– Ни в коем случае. Отныне все вопросы нужно обсуждать только со мной. Глава рода – я, не моя почтенная матушка, – я сложил пальцы в шпиль (или «домиком», как ещё называют этот жест). – Итак?
– Кхм. Кхм-кхм, – прокашлялся Леонид, глядя на мой перстень. – В общем, я хотел обсудить помолвку с вашей прекрасной сестрой, Людмилой Петровной.
– Я так и предполагал. Леонид Семёнович, с какой стати вы решили, что имеете право свататься к моей сестре? Да ещё и предлагать ей, даме из графского рода, место второй жены?
– Что?! – возмутился Боровин и даже чуть не уронил чашку. – Но мы обсуждали это с вашей матерью!
– Ну и что? Я задал вопрос, барон – почему вы вдруг решили, что можете унизить мою семью подобным образом?
– Я не понимаю, о чём вы говорите! – вскочил Боровин, толкнув столик. Фарфор жалобно звякнул.
– Прекрасно понимаете, – сказал я, не спуская глаз с Леонида. – Сделать дочь графа второй женой барона – значит опозорить её. Я отвергаю ваше предложение о помолвке.
– Да что ты… ты… вы… себе позволяете! – бедолага не мог определиться, как ко мне обращаться. – Была договорённость! Вы не имеете права так просто всё отменить! Это оскорбительно и может привести к последствиям!
Боровин добавил в голос хрипотцы и навис надо мной. Видимо, пытался показать, кто здесь настоящий глава своего рода, а кто – жалкий подросток в инвалидном кресле.
Не на того напал, слизняк.
Я опёрся на подлокотники и медленно встал. Стоило больших усилий скрыть дрожь в ногах и то, какую боль доставляло мне вертикальное положение. Но я поднялся и стоя оказался выше Боровина. Глядя ему в глаза сверху вниз, медленно и отчётливо произнёс:
– Я сделаю вид, что не заметил угрозы, ваше благородие. Мой род ослаблен, мы оба это понимаем. Но у Чернобуровых ещё достаточно сил, чтобы не дать себя в обиду. Думаю, будет лучше, если мы сядем и продолжим беседу спокойно. Иначе, как вы и сказали, могут возникнуть последствия.
Леонид Семёнович застыл, как громом поражённый. Только его маленькие глазки забегали туда-сюда, будто задрожали, не в силах выдержать мой взгляд. Барон, пытаясь сохранить достоинство, медленно кивнул и сел первым.
