Возле кровати сидела симпатичная девушка, одетая в простое ситцевое платье и белый передник, и вышивала. Природа наградила её не только большими глазами и милыми пухлыми щёчками, но также и пышной грудью. Вырез платья позволял частично разглядеть упругие на вид юные прелести. Память Георгия напомнила, что девушку зовут Ульяна.
Я с некоторым трудом разлепил губы:
– Доброе утро.
– Ой! – служанка выронила вышивание. – Господин! Георгий Петрович!
Ульяна подскочила и в порыве радости кинулась меня обнимать, прижимаясь своей горячей, полной женственной силы грудью. В ответ я смог только погладить её по бедру – оказалось, что сил у меня совсем нет, даже руку поднять непросто.
– Я пойду! Позову! Я сейчас! – девушка побежала к выходу.
Я ничего не сказал, вслед оценивая фигуру и сочные ягодицы служанки. Хороша… Странно, что Гоша даже никогда не пытался с ней флиртовать. Уж я-то в своё время побывал со многими женщинами, и возможностей не упускал. Постоянные игры со смертью приучили к тому, что желаемое надо брать решительно и быстро.
Оставшись один, я осмотрелся. Мои личные покои. Эта комната принадлежала Георгию… мне… всю жизнь. Знакомая безопасная обстановка, в которой я волей-неволей ощутил себя как дома.
Память Георгия теперь стала удобной, как разношенные ботинки. Я спокойно вспоминал всё, что хотел. Информация не удивляла – даже самые необычные для моего старого мира вещи.
Я мог бы поклясться, что прожил на Земле, в Российской империи, всю жизнь.
Распахнулась дверь, и в комнату вплыла стройная дама. Она была во всём чёрном: облегающее платье до пола, невесомая вуаль, изящные перчатки. Я невольно засмотрелся на идеальную фигуру женщины и на мгновение пожалел, что это теперь моя мать – Светлана Григорьевна Чернобурова, в девичестве Вербицкая.
Следом за мамой в комнату влетела моя сестра, четырнадцатилетняя Людмила, тоже в чёрном платье. Всё ещё по-детски милая, но уже по-взрослому красивая девушка. Сердце дрогнуло при виде улыбки на её пригожем лице.
Пригожий… Что за слово? Я понимал, что оно значит «красивый», «миловидный». А потом вдруг дошло, что люди-то вокруг меня говорят на незнакомом, русском языке. Я не сразу это понял, потому что думал на нём же…
– Гоша! – Люда кинулась ко мне.
– Осторожней, Людмила! – мама грациозно сдвинулась с места. – Твоему брату нужен покой.
Люда крепко обняла меня и расцеловала в обе щеки. Следом подошла мама, откинула вуаль и осторожно прикоснулась тёплыми губами ко лбу. Такое внимание со стороны родных и красивых женщин оказалось неожиданно приятно.
Дома, во дворце Эксвелерда, я никогда не испытывал ничего подобного. По крайней мере, после первой смерти. А то, что было до семи лет, я не слишком-то помнил. Тем более что этим утром я покинул чертоги смерти уже в третий раз, и память о старом мире становилась всё тусклее.
Надеюсь, я не забуду прошлые жизни полностью. Там есть многое, что стоит знать.
Кстати, что насчёт магии? В этом мире она есть, а в этом теле?
Есть! Но лишь в потенциале. Ядро совсем неразвитое, ещё спящее. Каналы, понятное дело, тонкие и закупоренные. Предстоит много работы…
– Как ты себя чувствуешь, сынок? – Светлана Григорьевна села рядом на кровать. Люда всё ещё обнимала меня, положив голову на грудь.
– Неплохо, – прохрипел я. – Помню, как мы попали в аварию. Отец погиб?
Мама застыла на мгновение, затем молча кивнула и достала из рукава шелковый платок. Людмила крепче прижалась ко мне, и я погладил сестру по спине.
