Все, что раньше имело смысл, исчезло в тумане. Он не помнил ни одной детали из своей биографии – семья, друзья, родные? Откуда он вообще родом? Чего хотел и ради чего жил?
Пустота. Словно бы родился только четыре месяца назад, и теперь должен был заполнять лакуны в памяти. Вот только дело не сдвигалось с мертвой точки.
На скамейку рядом с ним опустился кто-то и добродушно проговорил:
– А я тебя искал. Мог бы догадаться, что ты опять в парке.
Голос был глуховатый, приятный, с довольно сильным акцентом. Маркус посмотрел на мужчину, поднял брови:
– Зачем искал?
Горан стал его лучшим и едва ли не единственным другом в Болгарии. Более того, именно он нашел потерявшего память Маркуса в одном из переулков Софии четыре месяца назад и ввел в местное общество. Так что Маркус был бесконечно благодарен другу за все, что тот сделал.
– Ребята собираются на стадионе, хотят матч-реванш, – Горан улыбнулся, потом посерьезнел и положил руку на плечо Маркусу. – Что, опять?..
– Ага, – мрачно откликнулся Маркус, – опять. Черт бы побрал эти секундные всплески воспоминаний – толку с них ноль. Только душу бередят.
– Когда следующий сеанс?
– Завтра, – Маркус помолчал, глядя на газон, по которому бегали с криками дети. —Просто трата времени. Чем может помочь мне психоаналитик?
– А я вот уверен, что ты не зря к нему ходишь, – возразил Горан уверенно. – Хороший день.
– Да, – согласился Маркус, – хороший.
– А сейчас – пошли на стадион, – Горан посмотрел на друга. – Или еще позагорать хочешь?
– Пошли, – Маркус поднялся на ноги. – Чего тут сидеть и жалеть себя?
___
Больницы он ненавидел всеми фибрами души, и с того самого момента, когда переступал порог, мечтал уйти подальше. Однако Горан настаивал, чтобы Маркус ходил к психоаналитику – вдруг тот поможет вспомнить прошлое. Пришлось, скрепя сердце, согласиться.
Особых изменений Маркус не замечал, разве что кратковременные видения стали приходить чуть чаще. Но картинки мелькали перед внутренним взором всего секунду, и понять, что этим хочет сказать ему собственное подсознание, было невозможно. Доктор Динков заверял его, что на начальных этапах такое часто бывает, и дальше будет лучше.
– У вас явные проблемы с выражением эмоций, – заявил Динков, просматривая бумаги с результатами анализов и тестов. Невысокий и уже лысеющий, доктор носил очки в тяжелой оправе, и этот аксессуар словно делал его еще ниже. – Вы замкнулись в себе, Маркус, и не хотите раскрываться.
Маркус молча смотрел на него исподлобья, сидя напротив. Возражать доктору не хотелось – было лень говорить. Динков воспользовался этим, чтобы вывалить на пациента ворох своих заключений:
– С психическим здоровьем все в порядке – вы на редкость уравновешены, и я даже не представляю, что можете выйти из себя и разозлиться. Но вот что касается проблемы с потерей памяти – тут все несколько сложнее. У меня создалось четкое ощущение, что вы не можете вспомнить прошлое только потому, что не хотите вспоминать.
Маркус недоверчиво посмотрел на него:
– А зачем же тогда я сюда прихожу каждые две недели?
– Так бывает, когда в прошлом есть какая-то сильная травма, – Динков закрыл папку с данными о пациенте, поправил очки и быстро улыбнулся. – Я подозреваю, что ваш случай именно из таких. Вы пережили что-то настолько травмирующее психику, что ваш мозг предпочел закрыть воспоминания об этом случае, чтобы избежать более серьезных проблем, вроде нервного срыва, а то и попытки суицида.
