Знаменитый остров Джарылгач был залит Солнцем до самых краёв. Ни деревца, ни навеса, ни зонтика…, ни кустика, ни доброй души с уже поставленной палаткой. Просто пустыня с красивой косой, уходящей в море с кучками засохших водорослей и вездесущими морскими блохами, постоянно скачущими по своим делам. Пляж был везде, где были пионеры разных лагерей… Пионервожатые старались организовать посменное купание, но это для проформы, для зачета, для кем-то придуманного порядка… Вода: +27, воздух: + 44. Какое, к чертовой матери, посменное купание?
Вскоре воспитатели и вожатые дико разомлели от жары и, лежа на собственных полотенцах и покрывалах, накрыв головы газетами и шляпами, отправились в страну «Дрема». Вокруг стоял дикий ор и веселье. Худые и толстые пионЭры, рвали море на части и очень сожалели, что рядом нет ни одного захудалого дельфина, чтобы набить ему бутылочную морду, но дельфина заменили вездесущие медузы, которых никто не жалел, не любил и рвал на медузные части.
Художник Шлиповский, как свободный человек свободного общества, как умный человек, который давно состоялся как личность…, как рунический практик большого мира…, расположился в пяти метрах от Зинаиды и продолжал изучать объект своего внимания. Его в этой женщине интересовало не просто всё, а всё и еще больше. Ему было необходимо проникнуть в образ модели будущего шедевра.
Старшая пионервожатая достала из сумки какое-то изношенное покрывало и постелила его на песок. При этом из сумки незаметно выпал оранжевый кошелек в цветочек. Сделав глупое выражение лица, она расстегнула кофту, сняла черную юбку и осталась в трусиках и лифчике какого-то темно- василькового цвета в беленький цветочек похожий на ландыш или уродливый эдельвейс. Шлиповский хмыкнул от удовольствия и улыбнулся. Быстро расстегнув босоножки она поставила их рядом на песок. Из сумки она достала белоснежную панаму и одела на голову. Шлиповский улыбнулся еще раз.
Совсем неподалеку веселый отряд Вики Каптилович мутузил море, орал и бросался друг в друга несчастными медузами и водорослями. Морские купания пионеров с воображением только набирали обороты. Вика стояла по пояс в море, громко делая замечания двум отъявленным хулиганам, которые с усердием топили друг друга в соленой воде… Рядом с Викой находился очень волосатый тренер команды пловцов в черных плавках с четкой надписью «Спартак». У него было лицо старого лисьего афериста с ясными целями и преданными глазами. Он был спортивен, надежен, мужественен и визуально очень хорош собой…
Наконец-то Зинаида встала с покрывала и медленно пошла не по воде, а к воде. Она шла не торопясь, аккуратной поступью индийской танцовщицы на сверкающих углях, шагая…, как по замороженным сливкам…, покачивая бедрами и строго поглядывая по сторонам… Её пятки были чисты, как пятачок у молочного поросенка. Шлиповский внимательно замер, сравнивая её с закрытой на ржавый засов книгой. Его индивидуальное- вычурное художественное видение собирало сотни информативных осколков для создания будущей необычной картины. Её голая фигура без дурацкой черной юбки и белой блузы имела удачно подчеркнутую индивидуальность особенно в районе задницы. Несомненно, что-то притягивало взгляд Шлиповского к этой женщине, но он еще не до конца мог сформулировать свои неожиданные ощущения на тонком уровне восприятия. Несомненно, – это был внутренний всплеск после долгих попыток поиска чего-то совсем необычного. В тот момент он осознал один важный факт, что нашел самую лучшую модель для будущего полотна, в котором он сможет воплотить женскую недосказанность в сплошной закрытости и агрессивном одиночестве. От осознания удачи он стал счастлив, потому что умел это делать и культивировал собственное счастье всю свою жизнь. Редкий был тип!
