Черные подковы - страница 22

Единственным не очень позитивным моментом в общей жизни смены Гордеев считал выпивки – почти в каждую ночную смену. Нет, можно было, конечно, пойти поспать, но это считалось не совсем правильным. В одной из комнат у «перевозок» накрывали стол, и шло веселье. Пили все, в том числе и имеющие автомобили. Было известно, что по существующим правилам гаишникам, чтобы оформить пьяного таможенника, надо кучу документов заполнить, проще пожурить и отпустить. Впрочем, почти никто сильно пьяным и не ездил. А так – были деньги, выпивка рядом – хоть на первом секторе покупай, где внутренние перевозки, хоть в кафе на привокзальной площади. Вот и выпивали. Трезвенником Витя не был, нет, просто тому были три причины: он не привык пить за чужой счет, утренние рейсы приходилось оформлять, находясь «подшофе», и домой он приезжал в соответственном состоянии. Зарплата не позволяла ему бухать часто и помногу, а своего «приработка» он еще не имел. Даже девчонки с перевозок имели определенный навар с пассажиров за какие-то дела, оформляли там что-то вместе с грузчиками, поэтому Виктор садился за стол с чувством глубокого унижения. Но тот же Степа, которому он пожаловался на свою совесть почти сразу, попросил его заткнуться:

– Сиди и пей. Не будешь пить с нами – значит, ты вообще не с нами, понимаешь, да? Здесь у нас одно дело, с кем-то – один карман. Считай, что я тебя пою, в счет твоих будущих прегрешений, – засмеялся Степа, – шучу-шучу…

Иваныч обычно много не сидел, зато командированный с Городской таможни Вова Стариков иногда мог нажраться до бесчувствия уже к середине ночи. Его отводили баинькать, если надо – будили на утренний рейс, где он «работал» на свежем воздухе – на оформлении экипажа и самолета. Иваныч его в дневную смену ругал, конечно, но это редко помогало. С другой стороны, Виктор ни разу не видел, чтобы кто-то с пассажиров хоть слово сказал, что кто-то из таможенников в ночную смену оформляет их в непотребном виде. Во-первых, кроме Старикова, у них в смене все знали меру. А во-вторых, утром рейсы шли обычно на вылет: либо кавказские и азиатские рейсы, бывшие советские республики, где всегда к людям в форме относятся с почтением, трезвый ты или нет; либо Турция, где поголовно все «челноки» по понятным причинам были заинтересованы только в хороших отношениях с таможенниками. И если б хоть одна собака… – встречал бы эту группу однозначно стопроцентный индивидуальный досмотр. Вылетавшую также утром «Люфтганзу» с ее вечно недовольной представительницей, высокомерной мулаткой Гретой, знавшей по-русски только «бистро» и «надо», оформляла уже дневная, на 99,9% – однозначно трезвая смена.

Так и выходило, что маленьким минусом, омрачавшим отношения Виктора с женой, были приезды домой «с выхлопом». Супруге это не очень нравилось, и Гордеев старался ей все объяснить. Не было бы счастья, да «помог» Плаксин. Они с женой все-таки переехали в город, и теперь Вите приходилось раньше выезжать на работу. Соответственно, увеличилось и время поездки с работы домой. Виктор навострился при необходимости выпивать такую меру спиртного, чтобы и рейс утром отработать, и домой без запаха приехать. При этом он старался никакими разговорами не вызывать у жены ревность, рассказывая о каких-либо дамах на работе, и дома наступила почти полная идиллия. Этому же способствовал рабочий график – после ночной смены, немного поспав, Виктор в оставшиеся полтора суток был в полном распоряжении жены и дочери, чем те с удовольствием пользовались. Пользовался этим и Насонов, из-за чего Гордеевы периодически «батрачили» на его участке. По словам Володи, с приходом «сезона дождей» он завязывает с армией и идет по Витькиным стопам. В кадры таможни он уже ездил, добро получил, дело за малым – уволиться.