Рейн помнил. Однажды ему пришлось взять на себя вину за поджог штор, потому что Кай уже подобрался к верхней границе терпения отца – а младшему брату было-то тогда всего восемь.
– А я хочу пояс, – настойчиво сказала Агна. – Из собачьей шерсти. – Рейн недоуменно уставился на старуху. – Хорошо помогает при больной пояснице!
– Ну к чему это? – мать устало вздохнула. – Тебе нужны новые ботинки, да и штаны бы не помешали – уже все колени белые! Не до хозяйства пока.
– Я все куплю, – прервал ее Рейн и вышел из комнаты, качая головой. Занавески. Когда-то мать мечтала о рубинах, привезенных с островов Южного моря. Жене церковника не полагалось думать об украшениях, но он слышал, как она шептала о своих желаниях подруге. Как же рубины превратились в белые занавески?
Рейн плотно закрыл дверь своей комнаты. Два метра в длину, два в ширину – такой же была его камера в Черном доме.
Он бросил плащ на кровать, затем бережно достал из карманов кирины и с удовольствием пересчитал каждую пачку. Рейн опустился на пол – расстояние между полом и кроватью не превышало ладонь – и сунул две пачки в дальний угол.
Поднявшись, Рейн взялся за осмотр одежды, сваленной на тумбе в кучу.
– Тебе надо быть аккуратнее, – заметил Аст.
Старый черный плащ. Он носил его первые два года в Инквизиции. Агна все обещала его перешить и подлатать, но никак не могла взяться за дело. Черные штаны. Выглядели лучше тех, которые были на нем, но больше подходили для зимней погоды. Рейн вытянул из кучи черную рубашку, черный жилет, затем положил обратно. В них он был на вечере у Я-Эльмона и в них же пойдет в театр. Инквизитор достал черную куртку и накинул на плечи – будет жарковато, зато скроет нашивку Инквизиции на рукаве и потертости на локтях.
– Одежды другого цвета у тебя нет? – хныкнул Аст.
– Закончилась еще в семнадцать, – Рейн ухмыльнулся так же, как демон. – Я куплю рубашку, – решил он. – Белую. И бордовую, – в голосе послышалось озорство.
Он не покупал одежду других цветов уже четыре года. Зачем, если весь мир крутится вокруг работы? Но теперь он вышел за пределы инквизиторских стен, а значит, настала пора примерить что-то новое.
Рейн спрятал под курткой короткий нож – так он чувствовал себя спокойнее, – и вышел из дома. Часы показывали чуть больше четырех. К пяти он должен быть в парке. От Первой до него не меньше сорока минут ходьбы. Рейн сжал часы, задумчиво посмотрел на Аста. А ведь теперь он мог купить билет на трамвай без судорожных подсчетов своей мелочи. Новые возможности опьяняли, и Рейн рассмеялся.
– Не торопись, – предостерег демон.
Рейн кивнул с кислым лицом и провел пальцем по краю пачки. Это занавески, пояс и переезд. Сам дойдет. Полезнее.
Фигурку Эль он заметил еще издалека. Она одиноко стояла у входа в парк и глазела по сторонам. Одетая в голубую юбку, коричневый бархатный жилет и шляпку, Эль выглядела настоящей дочерью великого рода. И не скажешь, что отец жалел для нее лишний кирин.
Кончики губ сами поползли вверх. «Она здесь из-за спора», – напомнил он себе. Пусть наслаждается победой, а ему надо сделать так, чтобы в пятницу дочь главы Церкви пришла вновь и сама захотела рассказать о вечере с главами гильдий.
– Кира Эль, – Рейн положил руку на плечо и поклонился.
– Кир Рейн, – девушка присела, склонив голову. – Сегодня ты без маски, – она улыбнулась.
Рейн потянулся в карман.
– Нет, – оборвал Аст. – Хочешь быть свободным – сначала дай себе свободу сам. Хватит пряток. Пусть смотрят.
