– В горах аппетит лучше, – подмигнул мне Володя.
– И сон.
«Порыбачить бы, – подумал я, глядя на пенящуюся среди камней воду. – Говорят, в горных речках ловят форель».
– Здесь неподалёку водопад, – сказал Володя. – Если ребята о нём узнают – пиши пропало.
– Почему? – удивился я.
– Будут с него прыгать, – пожал он плечами. – Я и сам прыгал. Там вода выбила в камнях глубокую яму.
– Айда на водопад! – закричал кто-то из мальчишек.
– Ну? Я же говорил, – вздохнул Володя.
– А у нас есть матрос-спасатель, – сказал я. – Пусть спасает.
– Я тоже пойду, – поднялся с камня, на котором мы сидели, Володя. – Мало ли что.
Я решил, что приду на водопад позже. У меня ноги.
Подошла сочинская Катя, крепко держа за руку симпатичную девушку.
– Вот, – сказала Катя, – берите. Это Анжелка.
Анжела стояла потупившись, на смуглых щеках играл румянец. Ни дать ни взять девица-красавица из народных сказок.
– Зачем она мне? – спросил я.
– Ну… Будете гулять за ручку.
Анжела едва слышно шмыгнула носом, видимо, засмеялась.
– А мне, может, ты нравишься, – сказал я. – А ей – какой-нибудь армянский парень.
– У неё ещё никого нет, – посмотрела на подругу Катя. – А вы для меня ещё маленький.
Поведение четырнадцатилетней отроковицы выходило за рамки приличий, и её следовало поставить на место.
– Не видать тебе ни Пирата, ни Сани, ни вообще нормального парня, – сказал я. – Девицы, которые не умеют себя вести, вообще плохо кончают.
– Ох-ох-ох! – скорчила рожу Катька. – Без вас найду кого надо! А вы так и останетесь один как пень!
Она повернулась и быстро ушла, таща за собой оглядывающуюся Анжелу.
– Александр Константинович, пойдёмте на водопад! – помахала мне рукой московская Катя.
Ещё одна искательница приключений. Чего им всем надо?
– Не обращайте на них внимания, – остановилась возле меня пионервожатая Валентина. – На юге дети созревают гораздо раньше, чем на севере.
– А вы откуда? – спросил я.
– Из Сургута.
– Ого! – присвистнул я. – Настоящий нефтяник?
– Да, – порозовела Валентина. – Первый раз в Сочи. Сначала было страшно, теперь привыкла. Вы тоже привыкнете.
Спасибо, утешила.
Почти все дети под присмотром воспитателей ушли к водопаду. Кухонная бригада бренчала посудой.
Я поднялся с камня и прихрамывая подошёл к самшитовому дереву, которое заметил ещё вчера. Оно росло под наклоном к земле, будто преодолевая земное притяжение. Судя по толщине выбеленного солнцем и ветрами ствола, а также высоте метров в пять, оно было старым. Очень старым. Под ним я чувствовал себя человеком-невидимкой. Существовала какая-то связь между этим самшитовым лесом и мольфарами, которых я никогда не видел.
Отец мне рассказывал, что дед Александр, в честь которого я получил своё имя, лечил людей травами. Он знал, в какое время их собирать, как их высушивать, как варить отвар и в каких дозах давать. Откуда он это знал? Он что, тоже был мольфаром? Спросить об этом было некого. Дед умер во время войны, за семь лет до моего рождения.
Валера говорил, что мольфары делятся на целителей-травников и громовников. Последние считались самыми могущественными. Они повелевали громами, наводя на поля тучи или разгоняя их. У них были священные ножи, секрет которых знали только они. Что было у моего деда?
Готовясь стать фольклористом, я читал старинные научные труды, в том числе о жрецах. Верховный жрец кривичей Криво-Кривейто, живший в Кривом городе, нынешнем Вильнюсе, владел сакральным посохом из турьего рога. Вероятно, он тоже был мольфар, только у славян он назывался жрецом.
