– Не забудь оставить два дренажа и назначить антибиотики, – сказала шефиня, когда операция подходила к концу.
Я кивнула.
– Рану зашьёшь с Иреной. Она опытная сестра. Если что, поможет, – добавила она, снимая халат и перчатки.
Через десять минут операция была закончена. Санитар Янис, который дежурил в этот день, вылил на меня целое ведро воды, вызвав моё недоумение, так как я понятия не имела о такой традиции посвящения в хирурги. Сначала я даже обиделась на него. Весь персонал вокруг смеялся и хлопал в ладоши, особенно Янис. Немного смутившись, я тоже засмеялась.
Переодевшись в сухую одежду, написала протокол операции, дала распоряжение дежурной медсестре относительного больного и, воодушевлённая и счастливая, направилась в свою обитель.
Было четыре часа утра. Спать оставалось не более трёх часов. Но заснуть было не так-то просто. Уж слишком много впечатлений принёс мне первый рабочий день.
Ворочаясь с боку на бок, я мысленно анализировала детали операции, думала, правильно ли наложила кисетный шов и погрузила культю отростка, хорошо ли промыла брюшную полость и поставила дренажи…
Галина Семёновна больше не казалась мне таким уж монстром. Её внешняя суровость была просто защитной реакцией человека, прошедшего все ужасы войны и потерявшего всех самых близких и дорогих людей. Работа стала её спасательным кругом, позволяющим удержаться на поверхности, не погрузившись в бездну отчаяния. Больше никогда, даже мысленно, я не называла её Старой Перечницей даже, если она делала, как мне казалось, несправедливые замечания в мой адрес или повышала голос.
Под утро я задремала.
Передо мной открылась огромная парадная зала в стиле ампир. Высокие потолки с великолепной лепниной, карнизами с рельефными украшениями и свисающими хрустальными люстрами, подвески которых сверкали ослепительным блеском в мерцающем свете множества свечей, поражали воображение.
Стены были отделаны дубовыми панелями с декоративной резьбой по периметру, которые чередовались с панелями, обитыми шёлковой тканью золотисто-красного цвета в виде ромбов.
По обеим сторонам стен находились по четыре дубовые пилястры с причудливыми капителями, украшенными цветочным орнаментом с позолотой.
По углам были расставлены банкетки, обитые красным бархатом, расшитым золотой шёлковой нитью; их короткие изогнутые ножки были выполнены в виде грифонов.
Рядом стояли маленькие круглые столики с инкрустированными ценными породами дерева столешницами, на которых величественно возвышались изящные китайские вазы со свежесрезанными благоухающими цветами.
Многочисленные бронзовые канделябры и жирандоли располагались на специальных мраморных подставках на длинных тонких изогнутых ножках, стоящих между окон, задрапированных такой же шёлковой тканью, как и часть панелей.
Полы, выполненные в виде ромбовидных узоров из белого, коричневого и зелёного мрамора, отражали мерцание свечей.
Мраморные белоснежные колонны с капителями, инкрустированные малахитом и цветной яшмой, соединённые между собой дубовыми арками, как бы ограничивали внутреннее пространство залы.
Внезапно тяжёлые дубовые двери с массивными бронзовыми ручками и накладными львами с позолотой отворились, и зала начала заполняться приглашёнными на бал гостями.
Дамы, затянутые в корсеты, в пышных бальных платьях со шлейфами и длинных ажурных перчатках, обмахиваясь необычайной красоты веерами и весело болтая между собой по-французски, дефилировали в центр залы, выстраиваясь напротив уже поджидавших их кавалеров в чёрных фраках, идеально скроенных по фигуре, белоснежных сорочках и белых перчатках.
