Поляна растерянно моргала глазами. Она сама не понимала, что же произошло. Хотя нет: то, что болезнь была связана со светящимся «ручейком», уносящим силы ребенка в стоячую воду колодца, это Поляна уразумела. Так же, как и то, что ей удалось ручеек этот прервать, а с ним – и утечку здоровья.
Поляна в изнеможении плюхнулась на лавку. В голове все еще мелькали обрывки каких-то мыслей, которые она пыталась выстроить в четкую последовательную шеренгу. Ей это почти удалось, но тут в избу ввалилась закутанная в платки Поветиха. И мысли Поляны вспорхнули, как стая напуганных воробьев, – ищи ветра в поле!
– Бабушка, милая, гляди, какое чудо у нас тут случилось! – мать Беляны на радостях кинулась обнимать знахарку, чуть не свалив при этом на пол неповоротливую в тулупе женщину.
– Никак, Беляна поправляться начала! – Поветиха подозрительно покосилась на Поляну. – Уж не ты ли помогла?
– Сама не пойму, как это получилось, – задумчиво произнесла Поляна. – Понимаешь, сначала Яся во сне увидела, а потом я – наяву. Будто тянется от девочки к колодцу ручеек светлый, а с ним силы и здоровье утекают.
– Так я и знала! Ведь говорила же, весь язык измозолила – не послушались.
Поветиха в досаде стукнула сухим кулачком по столу.
– Что говорила, бабушка?
– Говорила, что колодцы в доме рыть – беду в дом звать! Точно-то я не знала, какую именно беду, да только стоячая вода – она и есть стоячая! Не зря мне еще бабушка об этом говорила: жди беды от стоячей воды!
Поветиха повернула к Поляне сморщенное личико:
– А как же ты Беляне помочь смогла?
– Не знаю. Просто так захотелось помочь, оборвать этот ручеек проклятый! А как – не помню…
– Так, Поляна, собирайся, ты тут уже больше не нужна. Пойдем-ка с тобой к Ивице, я от него только что. Больно плох мальчонка! Может, и ему помочь сумеешь?
Наскоро обмотав голову платком, Поляна кинулась вслед за Поветихой. Та, даром что стара, шустро ковыляла к соседней избе. На пороге Поляна помедлила, потянув знахарку за воротник тулупа, чтобы и та остановилась.
– Постой, бабушка! Дай, я первая войду, посмотрю в сени, где колодец.
– И верно, иди вперед, а я за тобой следом. Мне тоже поглядеть охота!
Женщины потихоньку отворили дверь и с опаской заглянули в сени.
– Так и есть! – воскликнула Поляна. – Вот он, ручеек, и здесь течет.
– Где, где? – бабка Поветиха, подпрыгивая, пыталась заглянуть Поляне через плечо.
– Ничего не вижу, – пробормотала она разочарованно. – Какой ручеек-то?
– Ну, как же не видишь, вот же он, – Поляна шагнула пару раз и остановилась у колодца. – Гляди, вот он, прямо у моих ног!
– Да не вижу я ничего, темень – хоть глаз коли в сенях этих! Где ты тут чего увидела?
– Странно, а я – вижу. Погоди, дай-ка я вспомню, что делала в прошлый раз!
Поляна нахмурила брови, сосредоточилась, но вспомнить ничего не смогла.
– Да ты в горницу зайди, погляди на Ивицу, – Поветиха подталкивала Поляну в спину.
За дверью в избе звякнула упавшая на пол чашка. Женский голос, вздрагивая от страха, ударился в стены:
– Сыночек, сыночек, ты глазки открой! Ивица, мальчик мой, не уходи…
Поляна вихрем влетела в горницу. Там на лавке у теплого бока печки лежал мальчик. Его восковое личико без единой кровинки, заострившийся носик, редкое еле слышное дыхание – все говорило о том, что последние капли жизни утекают из этого хрупкого тельца. Но Поляна разглядела еще и светлый жгут, тянущийся из живота мальчика к входной двери. Был он тонок и еле заметен, но был! И последние силы утекали по нему в темный зев колодца.
