Не доверяйте городскому приставу, он подкуплен Вонгом и работает на Фынчена, китайского резидента.
К.Г.»
– Поспали, – мрачно сказал Антон, хватая одежду. – Поели и отдохнули!
– Серьезное чего? – Еремей первым делом вооружился.
– Да как тебе сказать… – быстро проговорил Уваров, облачаясь. – Марину с Ильей схватили местные полубандиты-полушпионы.
– Ах, ты… На выручку пойдем?
– А как же! Мы своих не бросаем.
– Эт-правильно…
Потихоньку покинув гостиницу через черный ход, оба вышли на тёмную улицу. Газовые фонари, горевшие через один, а то и реже, не рассеивали мрак, а лишь пуще сгущали его.
– А ежели записка – для отвода глаз, и мы как раз в ловушку-то и угодим? – проговорил Потапыч.
– Всё может быть, – вздохнул Антон. – А ежели все правда? Как жить после такого-то сраму? Могли спасти, да не стали!
– Эт-точно…
Массивное здание ресторана стояло угловатой глыбой, молчаливое и тёмное. Ан нет, жизнь в «Бон-тоне» теплилась – вон, кое-где свет пробивается сквозь плотно задёрнутые шторы.
Позади ресторации был разбит небольшой садик, окружённый высоким забором. Ерёма, первым перелезший через ограду, вернулся вскоре, и сообщил, что сторож дремлет в беседке.
– Вяжи! – коротко велел Уваров, выходя из полосатой тени забора.
– Эт-можно…
Вскоре верный страж Фэйхуня мычал и извивался на травке.
– Ш-ш-ш… – ласково сказал Антон. – Жить хочешь?
Связанный истово закивал, ворочая белками выпученных глаз.
– Тогда будешь кивать, если я правильно угадаю ответы на вопросы. Или мотать головой, если окажусь не прав. Извини, но кляп лучше оставить на месте. Итак, ты готов?
Кивок.
– Мужчина и женщина, схваченные Иверневым, ещё тут?
Кивок.
– Первый этаж?
Страж помотал головой.
– Подвал?
Тут Уваров угадал верно.
– Лестница вниз? Повернуть налево? Дверь слева? Справа? Первая? Вторая? Охрана есть? Один? Двое?
Быстро получив ответы, Антон молвил напоследок всё с той же морозящей ласковостью:
– Если ты наврал, и я попадусь, то мой помощник первым делом всадит в тебя ножичек, по самую рукояточку. Понял?
Сторож отчаянно замычал, нечленораздельно заверяя Уварова в своей исключительной преданности. Тронув Еремея за рукав, Антон позвал того за собой.
Подвал занимал весь цоколь здания. Пара коридоров освещалась старинными газовыми рожками, оставлявшими тёмными углы. В правом коридоре, вдоль всей стены были уложены мешки с крупой, а уже на них почивать изволил здоровенный лоб-полукровка. Винтовка его стояла рядом, приткнутая к стене.
Гора, покачав в руке длинненький мешочек, набитый песком, крепко приложил лба этой идеальной дубинкой. Тот дёрнулся, и расслабился, пачкая штаны и бакалею.
Отворить заветную дверь было несложно, из неё пахнуло холодом и запахом сырой земли.
Марина с Ильей сидели на деревянной лавке, и таращили глаза на нечаянных освободителей. Ерёма живо разрезал путы на Паратове, оставляя «барину» заботу о девушке.
– Простите, – пролепетала она, едва кожаные ремешки, туго стянувшие её руки, упали на пол.
– Марина, – усмехнулся Уваров, приседая на корточки, чтобы освободить ноги Облонской, – если бы нам все всегда удавалось, это была бы не работа, а сплошной парад! Пойдемте…
Девушка с трудом поднялась, сделала шаг, и чуть не упала.
– Простите, – повторила «агентесса», морщась, – они так туго связали… Я ног не чую.
– Пустяки, – бодро сказал Антон, – держите мой пистолет.
Марина взяла увесистый шестизарядник, и граф подхватил «сыскного агента» на руки. Повернись она лицом к нему, мелькнуло у Антона, губки ее оказались бы совсем близко…
