– Не знаю. Это подарок отца на мой день рождения в шесть лет. Я даже не знала, здесь ли она сейчас находится. – Диана повернулась к Элеоноре:
– Можешь развернуть другую игрушку, дорогая.
Элеонора тотчас раскрыла маленький кукольный театр с марионетками, и дети занялись новой игрой. Диана вновь повернулась к маркизу, пожалев – но только лишь на мгновение, – что на ней простое платье. Какие глупости!
– Вы хотели поговорить со мной, милорд?
– Я пришел навестить детей.
Теперь Диана порадовалась, что не надела другое платье.
Маркиз снова повернулся к заводной игрушке:
– Любопытная вещь, и, несомненно, дорогая. Почему же она стоит здесь заброшенная?
– Понятия не имею. Я забавлялась этой игрушкой, но чего-то в ней не хватало, поэтому, когда она исчезла, я не стала расспрашивать о ней. Вспоминая прошлое, – добавила Диана, – думаю, моей матери она тоже не нравилась.
– Мне понятно почему.
Диана встала рядом с ним, чтобы посмотреть на вещь под тем же углом, но не заметила ничего необычного.
– Почему же?
Он посмотрел на нее.
– Потому что это мальчик.
Диана вновь внимательно посмотрела на невинную игрушку.
– Мой отец ничего такого не имел в виду, – сказала она, но задумалась. Ее мать, единственная дочь местного сквайра, вышла замуж за человека с высоким титулом и древней родословной, считая себя не слишком достойной его. При этом за десять лет супружества родила всего одного ребенка, да и то девочку.
Был ли этот игрушечный мальчик скрытым упреком со стороны отца? Хотя родители любили ее, Диана знала, что отец всегда хотел иметь сына. Едва ей исполнилось двенадцать лет, как он начал готовить ее к будущей ответственности за управление графством. Это означало, что все его надежды на появление сына рухнули.
Маркиз осторожно приподнял подбородок барабанщика. Как полагала Диана, механизм был настроен так, что мальчик двигал головой нерешительно, словно застенчивый ребенок. Широко раскрытые голубые глаза смотрели прямо на Родгара.
– Хорошенький малыш, – сказал маркиз, – и имеет много сходства с вашим детским портретом, который висит в покоях графини.
Диана глубоко вздохнула и подошла поближе к игрушке. Несомненно, сходство есть, только у мальчика волосы короче.
– Неужели отец заказал сделать лицо куклы с моего портрета? – Это еще хуже для матери: постоянно видеть свою дочь с этой игрушкой и при этом думать о неродившемся сыне.
– Вероятно, это всего лишь причуда вашего отца, – заметил маркиз.
– Выразившая то, что было у него на уме. Лорд Родгар внимательно посмотрел на нее своими темными проницательными глазами.
– Да, порой мы совершаем поступки, невольно подчиняясь нашим тайным мыслям, – сказал он, вкладывая в свои слова особый смысл, и снова повернулся к игрушке. – Хорошенький малыш, – повторил он, – с уже сложившимся упрямым характером, но в то же время с присущей ему сердечностью и обаянием. Я заметил это и на портрете. – Маркиз осторожно опустил подбородок мальчика и повернулся к ней:
– Если вы не знаете, кто мог бы починить и настроить механизм, я могу взять его в Лондон и отдать в руки мистера Мерлина.
– Я подумаю, – сказала Диана, стараясь держаться на расстоянии. – Признаться, я была очень удивлена, узнав, что вы коллекционируете игрушки, милорд.
– Только механические, леди Аррадейл, и лишь те, которые хорошо сделаны и имеют сложный, точно отлаженный механизм. Удивительные изобретения, не так ли?
