Утро четверга выдалось морозным и тихим. Снега за ночь не прибавилось. Скатившись с пригорка к протоке, Александр покатил по ее замерзшему руслу. Через полкилометра, когда стало заметно светать, он свернул в лес.
Снег был мягкий и пушистый. На нем, как на чистом листе бумаги, отпечатались разные следы: канавки, оставленные мышами, вышитые крестиками петли слетевших на землю рябчиков, ровные цепочки лисы. Он не обращал на них внимание, прекрасно понимая, что тратить на это время просто незачем. Тишина стояла необыкновенная, только редкие синицы, прыгая по ветвям, пищали, встречая охотника. Воздух вливался в легкие свежими ароматными струями.
Несмотря на тяжелые лыжи, при отсутствии лыжных палок и довольно увесистой амуниции, Александр пока что продвигался споро. Свернув с протоки, он за полчаса пересек редкий еловый лес и обошел по низинам два высоких холма. Местность эта была ему хорошо знакома. А вот дальше путь предстоял гораздо более тяжелый и малоизвестный. Там холмы как будто налезали друг на друга, широким поясом охватывая сухие болота.
Эту километровую полосу холмов, уходящую в глубь леса, невозможно было обойти стороной. Даже пройти между ними по низинам не было возможности: между холмами пролегали глубокие канавы, заросшие ивняком. Только два-три раза осенью Александр посещал эти места. Поначалу старался запоминать, чем один холм отличается от другого и как и где они соединяются, но потом бросил откладывать в памяти эти нескончаемые лабиринты и стал ориентироваться по солнцу, свету и времени суток. После третьего посещения холмистых мест он пришел к выводу, что лучше всего идти через них напрямик. Так он сейчас и сделал.
Раз за разом ему приходилось «лесенкой» забираться вверх по заснеженному склону на очередной холм, а потом так же боком осторожно спускаться с него. За очередным спуском его ждал следующий подъем. Пару раз он снимал лыжи и устраивался на отдых на поваленном дереве. Долго отдыхать времени не было, Александр отчаянно спешил, но организм требовал хотя бы кружку горячего чая.
К цели своего пути – моховым болотам – он добрался почти на час позже, чем намечал. Это значительно сокращало время предстоящей охоты. Выйдя на открытые участки болот, он стал продвигаться вдоль края леса по опушкам, стараясь держаться молодых березок, росших тут и там небольшими группами. Опыт Александра подсказывал, что в таких местах не может не быть тетеревов, прятавшихся под рыхлым снегом. Его глаза отмечали все углубления в снегу и искали характерные указания на лунки, пробитые птицами при падении с деревьев.
Охота началась неожиданным взлетом сразу четырех тетеревов едва не из-под ног Александра. Поднятый ими столб снега осыпал охотника от валенок до шапки. Только неожиданностью и можно было объяснить первый дуплетный промах, однако дальше дело пошло более успешно, и вскоре уже два косача и тетерка лежали в его рюкзаке. Время требовало остановиться, но азарт удерживал Александра на болоте.
«Еще десять минут, еще десять – и все», – уговаривал он себя. Взяв уже пятую птицу, он вдруг заметил, что пока охотился, погода радикально переменилась. Буквально за два часа небо, ясное в первой половине дня, затянуло тучами, серая пелена – спутница декабря – опустилась на болото, погрузив весь пейзаж в полутона. Снежная пыль то и дело с порывами ветра орошала лицо влагой.
