(Душа нараспашку; Герасим…)
Кот снова появился. Он заглянул в комнату, где порхали руки, сидел задумчивый гость, и изливала свою «душу» в миноре пианола. Кот, явно где-то полазил мордой, – его нос был измазан чем-то белым, и именно там, где не в состоянии достать языком, но всё же, одновременно с тем, как он таращился на Святика, старательно вылизывал длинным языком свои щёки. Он, точно, принюхивался к атмосфере новомодной комнаты, стараясь не пересекать положенной границы – положенной им. Иногда кот быстро смотрел на хозяев, и вновь возвращал пристальный взгляд на Святика. Он это делал так ловко, что можно было не заметить. Тем более отвлекающим предметом работал язык – длинный, но неспособный достать там, где до сих пор были, скорее всего, сливки.
Напольные часы начали отбивать одиннадцать раз, говоря этим, что уже поздний вечер. Святик заволновался, – он упустил ощущение времени, и теперь переживал. Его тревожил неизвестный путь домой.
– Бабушка надеется, что вы переживёте одну ночь без своей постели… – Повернувшись к Святику, Елисей «подбодрил» его таким вот неожиданным поворотом событий.
Смутившись, но понимая, что деваться некуда, а истерики не про него, Святик неоднозначно согласился с выводами незнакомки.
А кот всё сидел в дверях измазанный. Глядя на него, Святик подумал об издательстве отчима. (Он ещё не знал, что произошло с «Носом»). Для него было, как pleasant surprise, изменившееся отношение издательств к нему, но в голову не могло прийти, чтобы могло случиться, ведь не так просто смыть ту грязь, которой обляпал его отчим…
Не обнаружил при себе Святик телефона, а там видимо много пропущенных вызовов. Главное, чтоб не потерялся – если в машине, нестрашно.
В помещении, в котором располагалось издательство «Нос» было перевёрнуто всё вверх дном – раз; сброшено, зачем-то всё в большие коробки и мешки для мусора – два; вывезена вся мебель в неизвестном направлении – три. Исчезла (бесследно) вся бухгалтерия – четыре. А пятым – стало объявление об аренде. И всё произошло без лишнего, за шесть часов и пятнадцать минут. Те пятнадцать минут, что прилепились к шести часам, ушли на прикручивание этого самого объявления.
Довольно яркий персонаж – этот кот, – подумал Святик, когда доедал тарелку, явно угаданного по вкусу, поданного Любовью Герасимовной борща. К нему приложились три куска ржаного хлеба, именно того, что любил Святик. Кто-то весьма хорошо знал его предпочтения, и возможно всю жизнь в целом – хотя это навряд ли, он был уверен, что жизнь его принадлежит только ему. Что интересно: мы все так думаем, а потом выходит, кому-то известно о нас всё. (Опять мысли).
А кот наблюдал за гостем с таким взглядом, точно возмущаясь и слегка негодуя на странную хозяйку – в данном случае странную для самого кота – (мол, что же ты делаешь? – кормишь чужого человека, а как же я…) Но и это снова мысли (не кота).
Вошёл Елисей, и принёс комплект постельного белья. Превратив диван в кровать, потянув за низ, мальчишка ловко застелил простынею, в изголовье бросил подушку и положил в ногах сложенное одеяло.
