Нас снова разделили и провели в отдельные комнаты. Комнаты были маленькими и пустыми. Только кровать, стол и стул. Стены были белыми и безликими.
Я сел на кровать и закрыл глаза. Карантин. Они держат нас здесь, как преступников. Они нам не верят.
Я почувствовал отчаяние. Неужели все было зря? Неужели мы не сможем рассказать миру о том, что видели?
Я открыл глаза и посмотрел на стену. На стене не было ничего. Только белая краска.
Вдруг, мне пришла в голову идея.
Я встал и подошел к столу. На столе лежала ручка. Я взял ручку и начал писать на стене.
Я писал все, что помнил. О зоопарке, о существах, о надзирателях, о кораблях. Я писал о нашем страхе, о нашей надежде, о нашей борьбе.
Я писал до тех пор, пока ручка не закончилась. Стена была исписана словами, словно страница книги.
Я отошел от стены и посмотрел на свою работу. Это было все, что у меня осталось. Мое свидетельство. Моя правда.
Я надеялся, что кто-нибудь это прочитает. Я надеялся, что кто-нибудь нам поверит.
Прошло несколько дней. Мы оставались на карантине. Нам приносили еду, но мы не могли ни с кем поговорить. Нас держали в изоляции.
Я продолжал писать на стене. Я писал о своих мыслях, о своих чувствах, о своих опасениях. Я писал о том, что происходило с миром, пока нас не было.
Я узнал из новостей, что шторм, который надвигался на нас в тот день, так и не достиг берега. Он просто исчез. Словно его и не было.
Я задавался вопросом, было ли это связано с похищением. Было ли это частью какого-то плана?
Я начал подозревать, что наше спасение было не таким уж бескорыстным. Может быть, люди, которые нас спасли, преследовали какие-то свои цели.
Может быть, мы были пешками в какой-то игре.
Однажды, ко мне в комнату вошел доктор Кеннеди.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он.
– Как можно себя чувствовать в тюрьме? – ответил я.
Доктор Кеннеди вздохнул.
– Я понимаю ваше разочарование, – сказал он. – Но мы должны быть осторожны.
– Почему? – спросил я. – Чего вы боитесь?
– Мы не знаем, чего ожидать, – ответил доктор Кеннеди. – Мы не знаем, кто эти существа, которые вас похитили. Мы не знаем, чего они хотят.
– Они держат нас в зоопарке, – сказал я. – Это все, что вам нужно знать.
– Этого недостаточно, – ответил доктор Кеннеди. – Нам нужны ответы.
– Тогда спросите нас, – сказал я. – Мы расскажем вам все, что знаем.
– Мы спрашиваем, – ответил доктор Кеннеди. – Но вы не даете нам ответы.
– Что вы имеете в виду? – спросил я.
– Вы скрываете что-то, – ответил доктор Кеннеди.
– Я ничего не скрываю, – сказал я.
– Вы уверены? – спросил доктор Кеннеди.
– Абсолютно, – ответил я.
Доктор Кеннеди посмотрел на меня с сомнением.
– Хорошо, – сказал он. – Я вам верю. Но если я узнаю, что вы мне лжете, то вы пожалеете об этом.
– Я не лгу, – сказал я.
– Я надеюсь, что нет, – ответил доктор Кеннеди. – А теперь, я должен идти.
Доктор Кеннеди вышел из комнаты. Я остался один.
Я задумался над его словами. Что он имел в виду? Что я скрываю?
Я ничего не скрываю. Или… скрываю?
Я вспомнил о своих подозрениях. О том, что наше спасение было не таким уж бескорыстным. О том, что мы были пешками в какой-то игре.
Я не рассказал об этом доктору Кеннеди. Я боялся, что он подумает, что я сошел с ума.
Но может быть, я должен был ему рассказать? Может быть, это было важно?
Я решил, что расскажу ему все в следующий раз. Я должен быть честным. Я должен ему доверять.
Но доверяю ли я ему на самом деле?
