Чертова любовь, или В топку классиков - страница 4

– Точно, там очень вкусные ватрушки! Вы знаете, что такое ватрушки? Вы их уже пробовали? – Я снова берусь за дело, нужно обязательно выяснить, что французы думают про наши ватрушки.

– Ватрушки – это как пирожки? – Улыбается мне Ноэль, остальные тоже улыбаются.

– Ну нет же, ватрушки – это совсем другое, хотя немного как пирожки, но там дырка в середине, и они с творогом! – Господи, замолчу ли я наконец-то, ну хоть в ватрушках-то я знаю толк.

– Что такое творог? – спрашивает меня Лиза. Я тщетно пытаюсь объяснить, по-английски я такого слова не знаю.

– Это почти как fromage blanc, cottage cheese, – произносит непонятное что-то Ноэль. Точно, какой-то там коттадж чиз, я же когда-то переводила.

Тем временем мы заходим в маленькую пекарню-кафе, здесь светло и уютно, а главное – недорого. Я уже собираюсь показывать хваленые ватрушки, как вижу недоумение ребят, они озираются по сторонам и перебрасываются между собой несколькими короткими словами.

– Тут нет пива? – спрашивает Ноэль моего брата. Брат смущается, мы вообще-то не знали, что идем пить пиво, с братом, мы даже и не подумали, куда вести наших гостей. Не для того, как говорится, платье мое голубое развевается, но и не для ватрушек, безусловно.

Не дождавшись ответа, Ноэль сомневающимся тоном произносит:

– Я знаю один бар. – Я внимательно смотрю на него. Даже бы и не подумала, что он лидер. Такое простое лицо, немного угловатое, длинные волосы и длинный красивый нос – вот они, черты француза! Мне нравится, что он продолжает улыбаться, он абсолютно не хочет нас смущать, но и оставаться без пива не планирует. – Помнишь, Симон, мы там недавно сидели?

– Да, рядом с Гостиным двором? – Симон не смотрит мне в глаза, смотрит в сторону и на Ноэля.

– Пойдемте!

Мы начинаем двигаться по направлению к Гостиному двору. Питер, как всегда, полон людей, Невский не дает нам идти всем вместе, мы постоянно разделяемся потоками проходящих местных и визитеров. Я лихорадочно выдумываю вопросы, потому что я снова оказалась в окружении инженеров-молчунов, мой гуманитарий не должен упасть в грязь лицом.

Мы сворачиваем с Невского, и я перехожу в наступление.

– Почему вы выбрали Россию для практики? – сразу к главному, я задаю вопрос четко и громко, выжидающе смотрю.

– Ам… мы выбрали русский язык как дополнительный, поэтому поехали сюда, чтобы говорить и учить больше. – Ноэль отдувается за всех, остальные лишь смотрят на меня то ли растерянно, то ли удивленно.

– А почему вы решили учить русский тогда? – не отстаю я, мне нужна причина, я хочу дифирамбы, или я просто боюсь тишины.

– Русский язык – нетрудный, – говорит Ноэль нонсенс и начинает смеяться. Смех сначала подхватывают французы, а потом и мы.

Нетрудный так нетрудный.

– А что вы здесь делаете, что за практика? – В первый раз вижу, что Ноэль немного смутился, к нему на помощь приходит Лиза.

– Мы работаем в усадьбе, собираем сорняки, – говорит она с вызовом.

– Ой, как классно, ничего себе, а я думала, у вас занятия в школе, да еще и такое слово знаете! – Сорняки полоть, вот блин. Мне почему-то становится даже обидно за них: как так – французы и сорняки?

– Ну у нас не очень много работы, а в свободное время мы путешествуем, – говорит Ноэль, снова вступая в диалог. Они почти не задают мне вопросов, бомбардирую их я. Вопросы заканчиваются – я перезаряжаю и снова иду в атаку, с другой темой.

– А в чем основные отличия наших культур? Русской и французской? А в чем они больше всего похожи?