– Кто "они"? – задаю вопрос, щёлкнув языком. – Неужели Гром и его свора…
– Тш-ш-ш, – нагло затыкает мне рот Юля. – Если не хочешь стать одной из жертв, лучше не произноси его имя сегодня. У тебя ещё нет галстука, но и без него ясно, что ты чокнутая.
Я отхожу от окна, порывистым движением сбрасывая с себя руку соседки. Поднимаю голову, смотрю на дрожащую от страха Аню, ее галстук, ведь она даже не удосужились переодеться после занятий. Ещё раз обдумываю услышанное.
Кажется… кажется пазл в моей голове начинает складываться.
– Они собираются охотиться на жёлтые галстуки? Но… почему? – задаю последний, коронный вопрос, ответ на который помог бы мне понять, что делать дальше.
Бежать или бороться?
– Потому что все жёлтые — невменяемые психи. Правда, Ань? – с усмешкой произносит Юля и хватается за лесенку своей кровати, слегка тряся ее.
Брюнетка, которую, видимо, вообще не бесит подобное отношение, лишь кивает в ответ.
– Они пойдут на все, чтобы то, что случилось сегодня на уроке математики, больше никогда не повторилось… – именно эти слова русой становятся триггером для моего воспаленного мозга.
Я сжимаю кулаки, ещё раз бросив острый взгляд через окно.
Пришла пора менять устаревшие порядки.
12. Глава 11.Рита
На тему того, как ребята собираются провернуть массовый побег из комнат в режиме рабочего локдауна, вопросов не возникает. И так ясно, что у местных есть свои отработанные лазейки. Например, окна. Простенькие такие, двустворчатые и далеко не такие пластиковые, как в административном корпусе. В не затыканные щели по ночам задувает так, что хочется укутаться в одеяло потеплее.
Но сидеть и бороться со сном, как запуганный ребенок, я не собираюсь. Не в моем это духе. К тому же, застать Грома на горяченьком — это как подарок судьбы. Компромат будто сам просится ко мне в руки.
– Подвинься, – требую у Юли, стоит только солнцу окончательно скрыться за густыми тучами, из-за чего территория Кингдома накрывает мраком. А сама же впопыхах натягиваю ненавистные мамой дырявые джинсы и хватаю с крючка на двери ученический пиджак.
– Ты что задумала? – русая смотрит на меня, как на полнейшую дуру, но, к счастью, в сторону все-таки отходит.
Замечательно. Теперь осталось главное.
– Собираюсь наружу, – озвучиваю лишь малую крупицу из того, что задумала. Ни к чему Юле знать обо всем, мы ведь даже не подруги. Она вообще, вон, меня дурой называет.
– Сдурела?! – вскрикивает соседка, и мгновенно, словно испугавшись своего собственного голоса, переходит на громкий шепот: – Тебе жизнь совсем не дорога?
– А ты думала я просто так под нож сегодня полезла? – спрашиваю с вызовом, зашнуровывая кеды.
Нет, конечно, я блефую. Мне моя шкурка очень даже дорога. Она, пожалуй, в целом — единственное, что в этом месте представляет для меня хоть какую-то ценность. Однако же местным ребятам, видимо, не понять, что такое самоотверженность и страх за ближнего. Раз так, то придется говорить на их языке.
Мне же сейчас… очень важно увидеть все своими глазами.
Почему-то я не верю в то, что все настолько страшно, как говорят девчонки. Ну, не может такого быть в реальной жизни! Мы же не в тюрьме во время бунта, в конце концов. А Гром и остальные парни — всего лишь избалованные вседозволенностью подростки, а не криминальные авторитеты.
– Да пожалуйста, проваливай, – бухтит Юля, видимо, уловив непоколебимость в моем тоне. – Только имей ввиду, если вдруг тебе повезет вернуться, окно я не открою.
