Андрей перевёл дух и продолжил:
– И самое важное. Древние шатровые храмы часто соседствуют с другими видами храмов. Как будто их ставили рядом для того, чтобы люди разных вероисповеданий ходили каждый в свою церковь. Такое ощущение, что… – Андрей запнулся, подбирая слова.
Но Тимур уже сам догадался:
– Ощущение, что храм, в котором мы с тобой сидим, не такой уж и православный был изначально. Да?
– Да, – шумно выдохнул Андрей.
– И получается, что мы сюда приехали совсем не для того, чтобы получше рассмотреть узоры на могильных плитах. А чтобы что?
– А чтобы узнать, что не всё так гладко у нас с историей про крещение Руси…
– Ага… – Тимур снова задумался.
– Это не подвал, Тимур Сергеич. Это какой-то ящик Пандоры, вот что я скажу, – Андрей сел и подпёр подбородок кулаком на манер роденовского мыслителя. – А раз это знание так тщательно кем-то скрывалось больше тысячи лет, то шансы выбраться отсюда стремятся к нулю. Кто мы в этой партии? Песчинки в масштабах Сахары. Заплутавшая в космосе звёздная пыль, – он вдруг замолчал, поддавшись какой-то несвойственной ему философской грусти.
– Нам звездец, – согласился Тимур.
Фонарик в его руке замигал и погас.
– Тимур Сергеич, – сдавленно прошипел Андрей, – мы же с тобой никогда ещё в такую заваруху не попадали, мы же всё больше по кабинетам да по запасникам музейным. Как так вдруг вышло-то?
– Растём, Андрюх, в профессиональном смысле. Встали, можно сказать, с дивана и вышли в поле, – хмыкнул Тим.
И вот сидят они, полевые работники, запертые в подвале под заброшенным храмом в какой-то богом забытой деревеньке без связи, а теперь ещё и без света. Можно, конечно, телефоном подсветить. Но, во-первых, смысла нет – ничего особо интересного вокруг не наблюдается, а во-вторых, телефон ещё может пригодиться. Вдруг какая-то заблудившаяся волна всё-таки пробьётся через каменную кладку. Зарядку нужно беречь.
– Ты, Андрюх, не дрейфь. Унывать никак нельзя. Ты ж сообразительный парень. И весёлый, шутки любишь и юмор очень даже понимаешь, – Тимур старался говорить в ту сторону, откуда слышалось дыхание Андрея. Других ориентиров не было, тьма кромешная.
– Сейчас что-то на шутку это всё не очень похоже, – протянул Андрей.
– Не очень, да, – согласно покивал Тим. – Но и упаднические настроения нам совершенно без надобности. Помирать – так с музыкой!
И Тим запел. Пел он, надо сказать, отвратительно. Голос у старшего следователя был отменный, густой, мощный, но вот слух отсутствовал совершенно.
– Ходють ко-о-о-ни да над реко-о-о-о-ю-ю-ю… – басовито выводил Тимур.
– Ищуть ко-о-о-ни водопо-о-о-ю-ю… – стараясь не морщиться и не скатываться в фальшь, выводил Андрей. У него-то со слухом всё было в порядке.
– О-о-ой, да к речке не иду-у-у-уть… – почти проорали коллеги хором.
– Берег больно кру-у-у-ут, – раздалось вдруг откуда-то из-под земляного пола.
Песня прервалась. Стало тихо. А потом снизу постучали.
Стучали откуда-то из центра подвала, совсем рядом. Интеллигентно так – тук-тук-тук. И очень осторожно.
Тимур залез в карман, достал сберегаемый на крайний случай телефон, включил фонарик и осторожно зашагал на звук. Андрей весь как будто подобрался и двинулся за начальством след в след.
Тук-тук-тук повторилось совсем рядом.
Тим посветил себе под ноги. Под толстым слоем пыли угадывался квадрат то ли крышки, то ли такой же, как наверху, плиты, только без засовов.
